– Да и я не вижу. Серые полотна, выцветший рисунок, всё в пыли, некоторые и вовсе рассыпаются.
– Я же – самоубийца и мне уготован ад. Как и я, так и мои творения рассыпаются. Они никому не нужны, мои мысли никому не нужны, – она начала говорить тоном выше, словно переходя в истерику. – Мои мысли, то, что я хотела. Я это создала! Ткала, красиво, вкладывала глубокий смысл, почему не нужно? Я это сделала, столько труда, и никому не надо, оно рассыпается, покрывается пылью! Смотри, как мои труды гибнут! Мой Ад?! Это мой Ад, тогда будьте все вы прокляты! Это им удалось, Проводникам Смерти. Сволочи!! – девушка вдруг начала визжать и упала на пол. Она каталась туда-сюда, визжала, хрипела, а потом в один момент остановилась, лёжа на боку, опять посмотрела на Костю помертвевшими глазами, ставшими похожими на вставленные в глазницы протезы и потом добавила:
– Это ты виноват! Ты меня заставил говорить и выставить свои мысли и злость наружу. Я тебя убью и разорву!
А потом её снова начало трясти, и она опять начала кататься в пыли чердака справа налево и обратно. Костя не стал ждать развязки, выпрыгнул прочь с чердака на лестницу и закрыл за собой дверь.
«Она никогда за неё не спускалась, значит, это её граница!» – успокаивал он сам себя. Смешно, раньше он от ужаса бежал вверх, а теперь от ужаса бежал вниз. Ничего, пару минут подождал, чтобы сердце успокоилось. Хотя, какое сердце? А что она ему сделает? Плюнет в него? Но надо спуститься вниз. Так он снова добежал до пролёта между третьим и четвёртым этажом, и, сидя на бетонной площадке, прислонившись к давно некрашеной, облупленной стене задумался. Тут он всегда чувствовал себя в безопасности. Тут нужно было посидеть и подумать.
«Итак, он может себе что-то представлять и это сбудется. Правда? Та же еда в столовой. Хм, он ел пищу, хотя, как оказалось, просто пустоту, но что-то он же ел. Может то, что осталось от фрикаделек, скажем, запах или ещё что-то, след, тень фрикаделек и пирожков? Ему стало немного легче. Сам себе придумал?»
Он посмотрел на свои руки. Есть свет от окна, но нет тени от рук и от него самого. Хорошо, ему было сказано, что он может дофантазировать. Еду вот смог же. Двери открыть смог. А если он захочет пистолет? Не идти же к Олегу так просто, безоружным. Пистолет будет его козырем, с ним ему будет спокойнее. Костя закрыл глаза и представил пистолет ТТ, как он его помнил. Двоюродный брат показывал и давал подержать. Холодное и тяжёлое оружие. Он помнил его, холодную сталь, каждую линию, каждую выемку на пистолете. Его тяжесть, его запах. И сейчас, закрыв глаза, он представил. Вот он, пистолет, в его руках. В правой руке Кости, он же правша. С закрытыми глазами он чувствует рукоять, курок, ощупывает затворную раму. Даже запах оружейного масла возник, но когда он открыл глаза, в руках… ничего. Так, это не работает. Это не еда, а пистолет. Костя раздраженно вздохнул и смирился со своей участью.
– Значит встреча один на один с Олегом, – пробормотал он и попытался заснуть до утра. Да он ещё мог спать, он считал, что спал. Ему во сне казалось, что тело находиться в одном положении всё время, пока он спит. Он не переворачивался, не крутился, а спал так, как заснул. А если бы он был живой, у него руки и ноги во сне точно затекли бы. Тогда нужно было тело переворачивать. Уже нет. Как заснул в таком положении, в том же положении и проснулся. Никаких чувств. Зачем сон ему нужен, он же мёртв? Он ничего не помнил из сна, хотя чувствовал, что там было сказано очень много важного.
Так наступило утро, и начался новый день. Он сидел около двухстворчатых дверей и слушал. Там была жизнь, там ходили учащиеся этого колледжа. Какой курс, первый или второй. Скорее, второй. Они общались, делились впечатлениями после пары, и он слышал их разговоры. Скорее как гул, где угадывались отдельные слова, про зачёт, про конспект.
У Кости на глазах возникли слёзы. Исчезал мир, который был ему так дорог. Он услышал, как кто-то рассказывал, что новый охранник боится вернуться на работу, потому что видел призрак предыдущего охранника, Матвея, Солидола.
Потом смех, голоса, и Костя знал, что, даже если он сейчас раздвинет эти двери, а он это может сделать, он уже понял как, они разбегутся, эти живые. Никогда не будут с ним общаться. Они живые, они общаются с живыми, а он не из них окружения, он мёртв. А кто в этом колледже будет общаться с мёртвыми? Солидол, а где он? Его искать ещё надо. Эта прячущаяся на чердаке женщина?
Если его увидят, то не будет ничего, кроме страха, воплей ужаса. Кто остановится и захочет услышать, что накопилось в его душе? Кому он нужен? И ему стало так больно, что он упал на ступени, потом развернулся, сел и заплакал. Слёзы капали на ступени, хотя это же были не настоящие слёзы, он же мёртв. Это было эхо его физической жизни, но было так больно. Да, он мёртв и его чувства сильно обострились, но нужно держать себя в руках иначе сойдёшь с ума.
Он вышел наружу. Не было дождя и пахло весной. Конец мая, настоящий запах конца мая и начала июня. В парке цветут каштаны, готовится к цветению липа, а абрикосы и вишни уже завязали плоды. Он прошёл во двор, подошёл к воротам и постоял, втягивая носом запахи цветущего парка. Наверное, ему ещё было позволено наслаждаться тем, что он раньше видел, но не замечал: запахами цветов, мёда, свежей листвы.
Сейчас он видел световую энергию. Она сочилась из-под земли, исходила от деревьев, травы, от людей и животных, – отовсюду. Значит, прошло девять дней. Он начал видеть потусторонний мир. И ему стало не страшно. У него теперь есть цель. Он вдруг понял, что не боится, Олега. Значит это его судьба, его предназначение. Сегодня или никогда! Он ничего не боится.
Когда наступил новый вечер, он в сумерках спустился в полуподвальное помещение и легко открыл дверь. Просто пнул ногой, и она открылась. После солнечного и горячего дня запахи стали особенно интенсивными. Он вышел парковку и вдохнул ароматы воздуха. Справа чувствовался запах масла. Там были мастерские, с их машинами и станками, тем, что от них осталось, и запах прелой бумаги.
Он быстро пересёк площадь, легко перепрыгнул через ворота и пошёл направо, туда, где были гаражи. Те самые гаражи, которые подобрались уже впритык к территории бывшего ПТУ. Они тянулись метров двести, в три ряда, и заканчивались центральным входом. Здесь был ещё и запасной вход, но сейчас это Костю не волновало. Он искал горящего человека.