– Ну,– пробормотал валакх, на ходу подпоясываясь,– ещё он высокий. Очень высокий. Плечистый, рожей недурен. Ну, я бы поправил, но не я ж за него замуж иду. Умный, сильный… В стране тёплой живёт.
– В Махадри?
– Нет,– со смешком мотнул головой Айорг,– дальше и восточнее. За морем.
Принцесса, может, и не умела сама одеваться, а в составлении логических цепочек немного смыслила. Единственной тёплой страной, что располагалась на востоке и была отделена от основного материка морем, была земля ифритов, Геенна.
Остановившись на середине шага, Офра уставилась в спину удалявшемуся регенту, наверняка донельзя довольному собой, после чего с прерывистым вздохом подняла лицо к небу: так было проще сдержать слёзы.
5.
– Он, как отец. Мортем тоже ещё был на многое способен.
Самаэль взглянул в окно, из которого крайне символично было видно склеп, который по желанию дочери Владыки Мортема расположили посреди небольшого дворика, водрузив на постамент у входа каменную статую «обитателя». От излишней помпезности и попытки принцессы цепляться за мертвеца тошнило, но эта постройка была отличным якорем для тех, кто так же, как и Офра, не имел ни малейшего желания двигаться по пути дальше. Именно такая троица возглавляла ряд глав ведомств, и генерал Гринд был бы рад, если бы не знал ни одного из них даже по имени.
Вернувшись взглядом к постели, на которой лежал Владыка, выглядевший так, будто просто уснул, Самаэль вдруг заметил мелочь, никак не вписывавшуюся в общую картину. Пришлось поспешно сделать вид, что он захотел преклониться и помолиться возле погибшего, а самому между тем умыкнуть блеснувшую из-под покрывала наконечником шпильку. Главы ведомств, по счастью, были настолько заняты воспеванием двух Владык, что ничего толком не заметили.
Глава налогового ведомства Масра, которому и принадлежали слова про Мортема, продолжил свою сквозившую подозрением речь, начатую – места лучше просто не было – около постели с мертвецом.
– А как его беременную наложницу убили, увядать начал. Ещё и тот сумасшедший к нему пришёл, сказал: «Ты сияешь ярче любой звезды, но суждено тебе умереть через 72 дня». Удивительное совпадение, что именно на 72-й день он и погиб.
– Сударь Масра, поимейте совесть,– строго шикнул на него тави Эммерих.– Сегодня не должны звучать подобные речи, привносящие ещё больше смуты в сердца.
– Разве не именно в такие дни царствуют смута и раздор?– Самаэль с усталым вздохом показал рукой на разделявшую генералов и министров кровать.– Мы ведём эту дискуссию, отделившись мертвецом, как барьером, а должно бы думать вместе, что делать дальше.
– Если кто и привносит раздор, Гринд, так это Вы,– пригрозил пальцем глава Онерли.
– Каким образом я успел стать виноватым?
– Тем самым,– произнёс, тяжело вздыхая, глава военного ведомства Элан,– когда устроили сегодня посреди коридоров дворца разборки! И ладно бы, по серьёзному делу, так нет, по мелочи! Ещё и этого коротышку приплели!
– Так, тихо,– взмахнул руками Эммерих,– послушайте, мы действительно стоим у постели покойного. Это не то место, где нужно выяснять отношения.
– Согласен,– не имея желания оставаться в помещении дольше необходимого, Самаэль развернулся с намерением уйти,– если у глав ведомств ко мне претензии, милости прошу в мою крепость.
Следом за ним, откланявшись, ушли и Эммерих с Каджаром. Сонрэ и вечно во всем слушавшегося его Гелена можно было не ждать – старший из Великих наверняка нашёл бы, о чём поболтать с главами поверх тела почившего Владыки.
Самаэль не отрицал, этот ребёнок не был образчиком правителя, какие бы волшебные свойства ни пытались ему приписать, но он и не заслуживал того, чтобы служить перегородкой между гавкавшими друг на друга политиканами, к которым генерал, с долей отвращения, не мог себя не причислять.
Хотелось уехать домой или в крепость – неважно, просто подальше от дворца, но оставленная Владыкой-регентом новость не давала покоя. При идеальном раскладе, им нужно было встретиться и обсудить этот вопрос, вот только идти в одиночестве Самаэль отказывался напрочь.
Нельзя было сказать, что он до сих пор злился или планировал держать обиду на дружественного ему валакха до конца жизни. Это была… тяжёлая ситуация.
Было трудно осознавать, что тот, кто, казалось бы, немало сил положил на твоё воспитание и взращивание, делал это не из чистых незамутнённых желаний, а в попытке откупиться за то, что натравил на твоих родителей обезумевшую толпу. С другой стороны, полгода назад обнаружив себя вывшим на полу, с разбитыми костяшками и разваливавшейся на куски сущностью, в пустом доме, оставленном в наследство тем, кого называл отцом, а должен был – дядей, Самаэль вдруг понял – ничего не произойдёт.