У Олли были любовники. Фавориты – их было принято называть фаворитами, так было приличнее. Целых три, все хороши собой. Один капитан армии, один лихой моряк и тот самый сокольничий, выросший из мальчишки в умелого охотника.
Пять лет назад фаворитку себе нашёл и Владыка. Она под ним крайне выразительно стонала, целовала его слюнявые губы и обнимала его дряблое тело, шепча на ухо всякие нежности. Олли была не против, но на официальных выходах в свет всё ещё улыбалась и терпела его смазливые поцелуи в щёку.
Олли не хотела детей. Не от него. Она была бы рада смотреть на таких же, как она, малюток с огненными волосами и глазами цвета неба, но знала, что от этого существа детей ни за что не полюбит. Когда она первый раз пришла к дворцовой повитухе и в слезах упрашивала её помочь, женщина, конечно, отказала. Рыдавшую, Олли нашёл фаворит сокольничий. Завёл в башню и убежал куда-то, а потом вернулся с регентом, заспанным, но умело изображавшим бодрость тела и духа.
Регент привёл Олли повитуху, которой было плевать, кому и зачем – она просто делала своё дело. «Однажды они поймут, что Вы делаете, сударыня,– сказал регент в тот день,– и тогда Вас запрут в самой дальней комнате, открывая двери только, чтобы подать Вам еду».
Сидя на балконе своих покоев, Олли жмурилась на солнце и улыбалась. Этим утром дворец содрогнулся от страшной вести – Владыка, свет и солнце великой империи Эрейи, скончался во сне после ста тридцати лет успешного правления. Показательно рыдая у постели погибшего, она с трудом сдерживала радостный смех.
– Вот я и думаю, госпожа моя,– её самарта, знавшая все чаянья своей госпожи, поставила на столик серебряный поднос с фруктами.– Что же теперь будет? Наследников нет, а сударыня Офра не имеет ни на что прав. Не нарешают ли они там чего, запершиеся в покоях Его Высокопревосходительства.
– Не нарешают,– Олли взяла с подноса персик и разломила его на две части, одну отдавая самарте.– Я слышала, Мортем завещал, что в случае смерти его сына власть перейдёт только тому, кто с ним рядом был.
Когда Мортем Жестокий понял, что болезнь его не оставит и заберёт к праотцам, в своём посмертном указе он поручил назначить своего единственного сына наследником. Зная, что в одиночку с правлением принц не справится, к нему он приставил регента – того, кем надеялись быть и кого ненавидели многие. Этот человек, по слухам, появился при дворе не больше, чем за десять лет до смерти Жестокого. Аккуратный, маленького роста, улыбавшийся донельзя приятно – на его бледных щеках появлялись от этого действия маленькие ямочки – он быстро стал Мортему другом, с которым Владыка нередко советовался.
Придворные подозревали его в манипуляции правителем, и только больше уверились в этой мысли, когда регент оказался упомянут в указе.
Ниже почти всех мужчин при дворе, он был ростом чуть выше самой Олли, и девушка заметила это отнюдь не в первую встречу. Его рост не бросался в глаза, если не прислушиваться к шепоткам окружавших, мужчину недолюбливавших; регент был обаятелен, начитан и не лез за словом в карман. В редкие встречи Олли заслушивалась его рассказами и рассуждениями, а другие, меж тем, ворчали друг другу о том, что он маловат, да бледен, что лесная поганка. То и дело ещё фыркали мужчины, проходя мимо него, что длиннее волос ни у одной бабы не видели.
Олли заметила и это только, когда однажды сидела у него в кабинете, а регент вздумал вдруг наклониться вперёд, но сам себя и дёрнул. Он иногда забывал о своей чёрной гриве длиной до колен и садился на неё.
Сидя на своём балконе и радуясь тому, что овдовела, Олли вдруг с удивлением осознала, что для неё регент был скорее забавным и обаятельным, нежели угрозой хоть в чём-то. Он по возможности скрашивал будни супруги Владыки, отлучённой от подруг из южного крыла, все эти двадцать лет.
С края балкона можно было свеситься, чтобы посмотреть во внутренний двор, а звуки и так долетали до этой стороны. Только благодаря этому Олли услышала цокот копыт и воинственные восклики стражи, приветствовавшей новоприбывших.
Покинув своё место, девушка перегнулась через перила и прищурилась.
Прибыли Великие генералы.
3.
Традиции в империи Эрейи создавались и укоренялись на своих законных местах в течение многих и многих веков – неважно, шла речь о правилах замужества и получения наследства, или об устройстве военной верхушки.
Новые правила создавались, вне всякого сомнения. Уставам, законам и поправкам к этим самым законам не было конца, но некоторые вещи, как ни пытались их сместить с увековеченной позиции, каким-то чудом на ней все равно удерживались.