Первое время Василиск не знал, что сказать – просто молча смотрел на брата, который наблюдал за ним с мало объяснимой смешинкой во взгляде. Возникло ощущение, что это просто розыгрыш, и валакх ждёт момента, когда шутка, наконец, дойдёт до адресата, но ничего не происходило.
Покачав головой, Король богов попытался выдать хоть какой-то ответ, но отказался от этой идеи и со вздохом принялся тереть глаза основаниями ладоней.
Это не могло быть серьёзным предложением – Первородные веками вынуждены были находиться в стороне от правления. К этому привыкли все, это стало традицией, и каждый новый чиновник чтил это, как один из законов, прописанных в Тишуре.
Первым же указом нового Владыки возвращать Первородных к ступеням трона могло быть либо шуткой, либо добровольным самоубийством нового правителя.
– Врёшь.– Наконец, Василиск сообразил хоть какой-то ответ.
– Я вру во многих случаях, но этот – не один из них,– Айорг усмехнулся, склонив голову к правому плечу.
– Народ взбеснуется.
– Нет. Ты никогда не слышал, что говорил о своём титуле Мортем?
Отрицательно покачав головой, Василиск вызвал у регента ещё одну усмешку. Айорг относился к нему, как к несмышлёному ребёнку – почти всегда.
– «Я есть Владыка, и я есть закон.»
К потолку поползла струйка сизого дыма. Проследив за ней, тянувшейся от него самого, валакх легко оттолкнулся от своего места и поразительно прытко поднялся на ноги для существа, которого с завидной периодичностью беспокоила боль в коленях.
Потрепав не успевшего отмахнуться Василиска по волосам, регент улыбнулся прежде, чем уйти:
– Подумайте, Ваше Святейшество. В этот раз я действительно не вру – слово Первородного.
6.
Никто не ждал, что регент будет фаворитом хоть у кого-то. Другие опасались, что продвинутый по должностной лестнице генерал Гринд станет его поддерживать, но глава дипломатического ведомства Онерли до последнего сомневался – тави, неизвестно где пропадавший семь лет и, по возвращении, как говорили, рассорившийся с регентом вдрызг, не мог так просто поменяться. Он был сыном Джанмарии Гринда, который всегда чётко отделял личное от рабочего и с таким же пониманием воспитывал своих детей.
Увидев, как регент с тави шли по саду, о чём-то переговариваясь, Онерли все же замер. Возникло сразу с десяток предположений того, о чём они могли говорить: может, плели интриги, может, разбирались в собственных отношениях, а, может, и просто обсуждали вино, поданное на обед, хотя обедали в разных местах.
За обедом Онерли был поражён присутствием в их компании первого тави, который ни капли не возражал против того, что остальные обсуждали утренний эпизод с регентом. Разговор он не поддерживал, но и не пресекал, и если поначалу главы ведомств опасались за каждое слово, то вскоре осмелели. Потом Элан, решивший, что время как никогда наиболее удобное, втянул его в обсуждение охраны на интронации, к ним быстро подключился Джевиш, глава казначейского ведомства, которому нужно было определиться с размером такшака – выплаты, предоставлявшейся крепости каждого Великого генерала, как знак признательности за службу новому Владыке.
Словом, доселе казавшийся довольно отстранённым молодым человеком, тави Гринд в конечном итоге стал для Онерли таким же, как и они – отчасти. Он следовал уставу, давно уяснивший эту догму благодаря своему отцу, и едва ли бы стал заниматься какими-то интригами.
Разговор в саду закончился не самым лучшим образом, в какой-то момент переросший в спор. Доведя друг друга до белого каления, мужчины хорошенько друг на друга рявкнули и, пыхая гневом, разошлись в разные стороны. Проводив Гринда взглядом, сударь Онерли некоторое время поразмышлял над всеми перспективами и в итоге решил все же его догнать. В немалой степени от армии зависел завтрашний день, поэтому следовало убедиться, что первый из Великих будет на стороне большинства.
Пришлось немного петлять по коридорам, но нужный ему тави в конечном итоге все же был найден – его как раз подловила, заняв разговором, вдова предыдущего правителя.
Эта девушка всегда казалась сударю Онерли приятной, но слишком уж ветреной. Фаворитов разрешалось иметь только Владычице, коей Оливия не была, и все же слишком уж часто она в последние годы любила поболтать то с одним мужчиной, то с другим. Вот и с тави Гриндом стояла непозволительно близко, то и дело бросая на него томные взгляды из-под пышных рыжих ресниц.
– Доброго вам вечера, тави,– натянул улыбку Онерли, подходя к молодым людям.– Доброго вечера и Вам, Ваше Сиятельство.
Оливия, опустив взгляд в пол, с кроткой улыбкой поклонилась, но с места не сдвинулась. Тави, глянув на приземистого главу ведомства с высоты своего роста, только кивнул.