Возбудилась и Матушка. Она села на перевернутое ведро и завалила на себя хрупкую Анну. Перекинула ее поперек колен лицом вниз. Обхватила за худой живот, чтобы та не сползла и стала бить ладонью по ягодицам. Вот тут – то девочка, осознав свое унизительное положение и другую боль, стала кричать. Свисающая грудь теперь казалась еще больше. От ударов она колыхалась, добавляя жара в животе у некоторых взрослых ребят. Многим из общины это казалось сущим безумием, даже Потап не видел здесь никакой логики и был уже на стороне бедняжки. Но никто не мог возразить настоятельнице, ибо ее боялись все.
– Я выбью! Дурь! Из! Этого! Грешного! Тела! – Кричала с каждым ударом женщина и наводила ужас на окружающих.
Ладонью женщина чувствовал теплый, нежный живот и вибрацию от крика, что усиливался с каждым ударом и сопровождался плачем. Рука, что удерживала самопроизвольно сползла ниже, и вскоре пальцы чувствовали волосы на лобке Анны. Сама же девушка этого не чувствовала, пребывая в истерике, иначе бы вырвалась, не давая надругаться над собой.
Иван сам не заметил, как подобрался ближе всех. Он встал прямо напротив ее набитой до красна попы и смотрел, как она трясется от очередных остервенелых ударов. Когда Анну снимали с дерева он, наконец, увидел ее грудь, но промежность не удалость рассмотреть, ибо черные волосатый треугольник закрывал ее. А ведь он никогда не видел женских прелестей, даже когда подглядывал, как моются девочки, толком не мог рассмотреть. Ему так было интересно понять, что же в этом такого особенного? Чем же они отличаются от мальчишек. И это было проще увидеть, когда Анна оказалась, как ни странно, в сидячем положении.
Настоятельница стала уставать. Удары уже не были такими хлесткими, скорее они гладили воспалившуюся кожу. Теперь ягодицы не просто колыхались, мимолетно расходясь и на долю секунды показывая что – то… Теперь можно было увидеть края сомкнутых половых губ, когда ягодица шла за завершившей удар ладонью. А с этим и какие – то очертания углубления ануса.
Одна из подруг Анны дернула Ивана в сторону, понимая, что мальчишка уже любуется откровенным срамом. Взяла его за ухо и повела прочь со двора. Как бы настоятельница не контролировала процесс воспитания, дедовщина в Общине все же присутствовала.
– Уже больше тридцати ударов, – прошептал один из ребят другому, стараясь сделать это громко. Другой согласился. В толпе зашептались.
Заметив некоторое замешательство вокруг, Матушка прекратила бить. Она и сама понимала, что уже перегнула палку. Нет того энтузиазма и задора. К тому же вечереет. А режим сбит, из – за затянувшегося наказания распутницы.
Потап накрыл уже притихшую девочку плащом и поднял на руки. Настоятельница распорядилась отправить ее в сарай, а сама поспешила прочь, чувствуя полное удовлетворение. Сладостное ощущение от упругого голого тела на коленях она запомнит надолго. Ветерок подул под платье, обдавая прохладой промежность. Матушка поняла, что какое – то время назад испытала оргазм.
Последняя мысль Анны перед обмороком была настолько четкой, что она вернула ей смысл существования и заложила ту в израненное сознание. Полночь Ивана Купала у таинственного волшебного папоротника больше не ради любви, а ради отмщения. Ведь чистой и непорочной Анны больше для нее самой не существовало.
***
Рыжая Рита считала себя кровной ведьмой, сила которой в роду проявляется через поколение. Как раз ее бабуля промышляла знахарством и под шумок черной магией. Пусть все это были и домыслы. Когда девушке было пять лет бабуля скончалась и не успела доказать свою магию фактами. Но разговорами вбила девочке в голову много дури. Мать эту дурь выбивала хворостиной лет до десяти, потом Рита стала подсыпать ей в чай дурной травы. И делала это каждый раз, после наказаний. Пребывая в уборной часами, мать задумывалась о знаках божьих и вскоре бить перестала.
Сейчас она радостно скакала по тропке, забрав у деда Семена свой заказ. Еще пара дней на подготовку есть, последние штрихи, и она докажет всем неугодным, что является настоящей ведьмой! Пусть и придется воспользоваться некоторыми хитростями.
– Эй, Рита! – Окликнули ребята, сидящие у прудика. – Опять порошка стирального набрала, будешь мамку дурить?
– Нет, тебе в чай подсыплю! – Ответила Рита и поспешила прочь, дабы не раскрыли ее грандиозный замысел.