Все бросились к сиденьям, расположенным перед экраном.
— Поехали, — прошептала Китти.
Лицо заполнило экран, голос заполнил комнату. По какой-то причине мы все, казалось, услышали голос еще до того, как увидели лицо. Это был монотонный голос, гудящий, но пронзительный.
«…посадка в одиннадцать часов вечера по времени Земли…»
— Бла! Пропустил реслинг! — Это был Честер. Кто-то сказал: «Тихо там», и голос снова заговорил:
«…над тем, что считается западным полушарием планеты».
Я думаю, это то, что сказал голос. Я не могу быть уверен, потому что большинство слов было заглушено криками и разговорами гостей Руди.
Они видели это лицо в первый раз.
Лицо на экране было похоже на металлическую маску. Оно казалось серым, а могло быть любого цвета, отличного от того, который воспроизводил этот телевизор. Оно было овальным и содержало обычные черты, хотя нос казался плоским. В нем не было ничего слишком гротескного, кроме полного отсутствия волос; голова была круглой и лысой, а на лице не было бровей, ресниц или бороды. Результатом было серое, металлическое бесполое лицо, которое могло быть совершенно непримечательным как маска, за исключением того факта, что губы на нем двигались.
И губы гостей Руди тоже зашевелились — в криках непонимания.
Вдруг что-то заблокировало экран. Это был адмирал Криббер, вставший на ноги.
— Где телефон? — взревел он. — На нас напали!
— Чепуха, — крикнул Руди. — Это программа. Сядьте.
— Но они нападают на нас…
— Подождите минуту.
Он подождал. Лицо исчезло. Теперь экран показывал небо. Оно было украшено точками света, но не звездами. Движущиеся узоры света взлетали над горизонтом.
Голос договорил до конца.
«Посадки будут выполнены в ближайшее время. Организованной оппозиции нет. Полный контроль будет установлен сразу после приземления».
— Посмотрите! — Китти завизжала и указала на экран. — Летающие тарелки.
— Небо выдает все, — сказал ей Честер Гарланд. — Нет движущихся облаков. Это фон студии.
— Но что же это все тогда? — завопила его жена.
— Только одно из тех шоу о вторжении. Помните Орсона Уэллса по радио?
На экране появилась линия горизонта над городом, точечные вспышки света, словно огромные светлячки, порхали над огромными бетонными стеблями небоскребов. Затрещала молния, и часть горизонта исчезла.
«…действуя согласно плану. Посадки будут произведены немедленно…»
— Это не игра! — воскликнула Китти. — Слушайте, вы слышите эти взрывы.
— Гром, — выкрикнул Руди. — Разве ты не видишь, что приближается шторм? Плохой прием.
Прием был действительно плохим. Экран снова замерцал, и мы увидели металлическую маску, а затем и другую. Гром раздавался все громче, и адмирал Криббер снова вскочил на ноги.
— Надо позвонить, — сказал он. — Я все еще думаю, что нас атакуют.
Он вышел из комнаты.
Разразился бурный шквал голосов, все они перемешались, и я различал только фрагменты.
— Норман Корвин… документальный фильм… много научной фантастики… другая станция… нужно выпить…
Затем грохот из телевизора заглушил все остальные звуки, и появились изображения. В одном чудовищном визуальном смещении они извергались. Гром усилился.
Мы увидели толпу металлических лиц, спускающихся по замкнутому трапу, ведущей к городской улице. Мы видели, как что-то мерцало и взрывалось в воздухе.
Мы увидели кадры, очевидно, настольной миниатюры города Вашингтон, над которым вздымался монумент. Огни зажглись на мгновение, и он разлетелся на куски, как леденец.
Мы увидели…
— Выключи это! — фыркнул Честер Гарленд. — Нам нужно выпить!
Полдюжины голосов поддержали его предложение. Я тоже присоединился к ним, я признаю. В комнате было жарко и душно; гром и тьма словно окутали нас, и разразился непрекращающийся кошмар телевидения. На мгновение я задумался о его значении. Я не мог точно указать на это, но мои мысли звучали примерно так: «По всей стране миллионы людей сидят у своих телевизоров, наблюдая, как некоторые нанятые техники ставят мрачную мелодраму об уничтожении цивилизации, которая выродилась до такой степени, что миллионы людей просто сидят перед своими телевизорами, наблюдая за некоторыми нанятыми техниками, ставящими мрачную мелодраму об уничтожении цивилизации, которая выродилась…».
И так далее, снова и снова. Во всем этом где-то была похоронена отвратительная истина, и я изо всех сил старался думать об этом связно.