— Смех, да и только! — возмутился один из посетителей. — Как он может надеяться выпутаться с такими россказнями?
Две разведенки опять разревелись.
— У него есть свидетель, — сказал репортер.
— Свидетель? — спросила я. — Свидетель убийства?
— Кто-то, кто может сказать, где он находился перед тем, как вернулся домой.
Последовало долгое молчание, которое каждый использовал, чтобы расшифровать послание, столь неожиданное и громкое.
Но я все поняла сразу. Я дала возможность другим подумать над новостью, а потом спросила:
— И кто же этот свидетель?
Оба журналиста были не в курсе. Все, что они могли сказать, сводилось к одному — Йон указал на свое алиби и полицейские вскоре приступят к допросу указанного свидетеля. Поэтому я вернулась домой, чтобы не заставлять их ждать.
Я едва успела сварить кофе, как заявился инспектор полиции. Словно случайно, им оказался дурак Билл Раффнер, которого я немного знала еще по лицею. Он приехал по возможности незаметно, взяв обычную машину, и, заикаясь, извинился, что ему надо задать мне несколько вопросов. Самое главное, он не хотел создавать впечатления, что обвиняет замужнюю женщину даже намеком. Но ему поручили вести следствие, а Йон отчаянно пытался доказать свою невиновность с помощью другого проступка, несовместимого с убийством, но обеляющего его в ужасном преступлении.
Раффнер неловко переступал с ноги на ногу, не зная, с чего начать.
— Садись, Билл, — посоветовала я, чтобы помочь ему справиться с ногами.
Потом, чтобы занять ему руки, я дала ему чашку кофе и пригласила выложить свое дело.
Он с радостью сделал это, поскольку я позволила ему напрямую приступить к теме отвратительных инсинуаций Йона.
— Брейнард утверждает, что не уезжал с места преступления, а напротив — вернулся домой. А его тесть утверждает, что увидел свет фар через стекло задней двери и услышал рев двигателя и что Брейнард смывался.
— Я читала об этом в газете. Он убегал, убив ее.
Раффнер кивнул, и поставил чашку с блюдцем на стол.
— Тогда, конечно, тесть бросился на улицу… остановил его и спросил, куда это он отправляется с такой прытью.
— А что ответил Йон?
— Ни тот, ни другой не помнят, но тесть утверждает, что Брейнард сказал, что куда-то уезжает. Именно поэтому он вытащил его из машины и приволок в дом.
Что безусловно было весьма затруднительным, ибо отец Элен был слишком стар, чтобы хотя бы на миллиметр сдвинуть Йона с места. Самое большое, что он мог сделать, так это схватить Йона за лацкан пиджака и чуть-чуть подтолкнуть в сторону двери.
— И что? — спросила я.
— Тогда он показал ему тело и вызвал полицию. Теперь Брейнард утверждает, что не уезжал, а приехал и даже не знал, что только-только было совершено убийство.
— Странно, — протянула я, тряхнув головой. — А может ли он доказать, что не уезжал, а вернулся?
— Он утверждает, что да, — ответил Билл, опустив глаза. — Он говорит, что был в агентстве своего тестя.
— Знаю, где это, — подтвердила я. — Но, если он был там, почему он не сказал сразу, что не уезжает, а возвращается?
— Он был там не один.
— Ах вот как?
— Он был в галантной компании… — Раффнер смущенно кашлянул. — Брейнард утверждает, что там была ты и что вы оставались в задней комнате до половины одиннадцатого. Он говорит, что ты можешь подтвердить.
— Простите? — я возмущенно расстреляла Раффнера взглядом.
Он вскинул руки к небу и затряс головой, показывая, что он здесь не при чем.
— Послушай, Билл. Я не из тех, кто по вечерам запирается в комнатке с мужчиной. Ты меня знаешь и должен был бы…
Раффнер, который никогда не был членом нашей компании, вовсе не знал меня. Но хотел бы узнать поближе. Поэтому энергично затряс головой.
— Но ты должен делать свою работу, — с ангельской улыбкой добавила я. — Поэтому я скажу, где была и что делала в вечер преступления. Это был вторник. Ты знаешь, что я дежурю в библиотеке вечером по вторникам и четвергам. Каждый подтвердит тебе это. Я закрываю в девять часов, гашу свет и продолжаю работу. Всегда есть что-то доделать. Выверить каталог, завершить составление списка, расставить книги. Я ушла около десяти часов — я нечасто смотрю на часы — и вернулась домой.
Вставая, Раффнер толкнул стол и опрокинул чашку в блюдце. Покраснев от смущения, он пробормотал несколько слов, извиняясь за свою неловкость, и направился к двери.