Естественно, за последние годы желания превратились из простых в более серьезные. Я все еще записываю туда глупости — вроде желания носить определенную одежду, — но теперь там присутствуют и более сложные пункты. Например, чтобы у меня хватило духу пойти на политический митинг или как бы я хотела не переживать о выборе специальности, когда поступлю в колледж. И тот факт, что все эти настоящие и вгоняющие меня в краску страхи ЗАПИСАНЫ В ЭТОМ БЛОКНОТЕ подразумевает, что я обязана найти его. А именно, немедленно!
Пока я обдумываю вероятность того, что блокнот остался в машине родителей, которые в данный момент радостно направлялись на конференцию по антиквариату, раздается звонок в дверь. Если блокнот в машине, то это как хорошо — по крайней мере, он в надежном месте, — так и плохо, потому что: а) родители могут прочитать его и б) я не смогу проверить машину до их приезда и все выходные буду на грани нервного срыва.
— Это, наверное, Марисса, — говорю я Клариссе.
Подруга вздыхает и закатывает голубые глаза.
— Она-то зачем пришла? — спрашивает Кларисса, надув накрашенные розовым блеском губки.
— Потому что она наша подруга, — отвечаю я. Что было правдой лишь наполовину. Марисса — моя подруга и Кларисса — моя подруга, а Кларисса и Марисса… ну… между ними странные отношения от ненависти до любви. Вообще-то, в глубине души они любят друг друга — по крайней мере, я так думаю, — но Марисса считает Клариссу слегка глуповатой и подразнивает ее, а Кларисса считает Мариссу чуточку сумасшедшей и слегка распутной. В чем-то они обе правы.
Должно быть, Марисса устала ждать на пороге и вошла сама, потому что секунду спустя она появляется в моей комнате.
— Ты что делаешь? — спрашивает она.
— Кое-что ищу, — отвечаю я из глубины шкафа, выбрасывая через плечо сумки, ремни и обувь в надежде обнаружить блокнот где-то в груде вещей. Пытаюсь вспомнить последний раз, когда писала в нем. Вроде это было на прошлой неделе. Тогда я обедала со своей сестрой, а потом написала о том, что мне бы хотелось сказать… Ладно. Что хотелось бы сказать кое-кому, если бы у меня хватило мужества. Если вообще когда-либо захочу думать об этом человеке или говорить с ним, а я точно этого не хочу.
— Что именно? — спрашивает Марисса. Она осторожно проходит через зону бедствия, в которую теперь превратилась моя комната, и плюхается на кровать.
— Блокнот, — отвечает Кларисса. Ее пальцы порхают над клавиатурой моего ноутбука, набирая сообщение.
— Школьный? — восклицает Марисса. — Ты же сказала, что в выходные мы будем тусоваться! Никакой учебы!
— Точно! — тут же поддакивает Кларисса. Она протягивает ей пачку чипсов. — Хочешь «Читос»?
Марисса берет одну палочку.
— Нет, это вы, девочки, сказали, что мы будем тусоваться! — восклицаю я. Честно говоря, мы вообще особо не тусуемся. По крайней мере, я. — Все, что я сказала, это: «Мои родители уезжают в субботу, не хотите ли прийти и составить мне компанию?».
— Ага, — говорит Кларисса. — И это подразумевает тусовку.
— Именно, — соглашается Марисса. — Ну же, Элиза, мы должны что-то сделать.
— Например? — спрашиваю я.
— Например, пригласить парочку ребят, — предложила Кларисса.
Марисса кивает в знак согласия и добавляет:
— А потом напиться и искупаться нагишом.
На лице у Клариссы возникает беспокойство, и она спешить добавить:
— Я имею в виду, не парней, которые тебе нравятся. Просто… Хочу сказать, не знаю, готова ли ты или хочешь ли даже … Блин, Элиза, прости. — Подруга кусает губу, и Марисса впивается убийственным взглядом в Клариссу. Карие глаза встретились с голубыми.
— Все нормально, — вздыхаю я. — Девочки, вам не обязательно ходить на цыпочках вокруг этой темы. Я целиком и полностью покончила с ним.
Тут я, конечно, вру, и девочки об этом прекрасно знают. Дело в том, что три с половиной недели назад меня бросил Купер Марриатти, он же — последний человек, о котором я писала в блокноте и тот, о ком я больше никогда не вспомню. (Очевидно, я могу назвать его имя, не подвергая себя обвинению в том, что он мне все еще нравится. Это единственное исключение из правила «никогда больше не произносить его имя»). Он мне очень нравился, но у нас не сложилось. Мягко говоря. Купер обошелся со мной отвратительно, и именно по этой причине я выбросила его из своей жизни.
— Разумеется, — кивает Кларисса. — И разумеется, я в курсе, что нам не обязательно ходить на цыпочках вокруг этой темы.
— До меня дошел слушок, что его не приняли в Браун, — заявляет Марисса.
Я вытаскиваю голову и вылезаю из шкафа, невольно заинтересовавшись.
— О чем ты? — спрашиваю я.
Купер учится в выпускном классе, и он всего на год старше нас. Его большой мечтой было поступить в Браун. Серьезно, это все, о чем его семья могла говорить. Сейчас могу сказать, что, по правде говоря, это даже раздражало. Не думаю, что Купер вообще хотел поступать в Браун. Он подал туда заявление только потому, что этого хотели его родители. А они хотели этого, потому что там учился отец Купера, его дед и, возможно, даже прадед, если Браун существовал тогда. В любом случае, то, что он туда не поступил, — большая проблема. Для Купера и его семьи. Ясно дело, что меня это не волнует.
— Ага, — говорит Марисса. — Мне рассказала Изабелла Ройс.
Подруга быстро прячет глаза. Тьфу. Изабелла Ройс. Девчонка, с которой, если верить слухам, Купер сейчас встречается. Совершенно нелепая второкурсница. У нее очень экзотическая внешность — длинные прямые темные волосы, глаза идеальной миндалевидной формы и смуглая кожа. Ненавижу ее.