— Я его не глажу, — оправдывается Марисса. — Просто…, — вздыхает она, — как думаете, стоит позвонить Джеремайе?
— Позвонить Джеремайе? — недоумевает Кларисса. — Зачем?
— Ну, потому что мы не разговаривали после вечеринки, — отвечает она.
— Послушай, если бы Джеремайя хотел с тобой поговорить, — мягко говорю я, — то тебе не кажется, что он мог сам попытаться тебе позвонить?
— Но в метро нет связи, — возражает она, — а в полицейском участке у меня забрали телефон. И я без понятия, выключали они его или нет.
— Они его не выключали, — отрезает Кларисса. — И тебе никто не звонил. Уж поверь мне.
Кларисса смотрит на меня в поисках поддержки, но потом я решаю — знаете что? Если Марисса хочет позвонить Джеремайе, то пусть звонит. Во-первых, нас она не послушает, если мы скажем ей этого не делать. Она прекратит названивать ему только в том случае, если тот поведет себя с ней, как полный безоговорочный придурок. Во-вторых, меня начинает подташнивать от подавления чувств. Почему мы обязаны подавлять собственные чувства? Именно поэтому я попала в такую ситуацию со своим дурацким фиолетовым блокнотом. Я буквально создала место для записи всего, о чем мечтала, а не думала, как должна или могла воплотить это в жизнь.
Я пожимаю плечами.
— Звони, если хочешь.
Кларисса шокировано смотрит на меня и открывает свой рот, пытаясь возразить, но потом передумывает.
— Спасибо, Элиза, — щебечет Марисса, бросая на Клариссу полный осуждения взгляд. Она листает контакты и нажимает кнопку вызова на номере Джеремайи. Кларисса и я проходим уходим немного вперед, волоча ноги к общежитию Кейт.
— Зачем ты это сделала? — срывается Кларисса. — Ведь знаешь же, что ничего хорошего из этого не выйдет!
— Да, но Марисса этого не знает и не узнает, пока ему не позвонит и не поймет все сама.
Этот аргумент, по всей видимости, не убедил Клариссу.
— Нам надо присматривать за ней, — говорит она.
— Это все, что в наших силах, — отвечаю я.
— Знаю. Меня арестовали! — кричит Марисса в телефон за нашими спинами. — Это дурдом какой-то. Нет, я не могу назвать тебе причину. Это не телефонный разговор.
Надеюсь, она знает, что ни при каких обстоятельствах ей нельзя говорить Джеремайе о произошедшем сегодня ночью. Я оборачиваюсь, и Марисса бросает на меня взгляд, который четко дает понять, что она будет молчать.
— Ладно! — счастливо воркует она. — Спасибо.
Марисса сбрасывает вызов и кружится по улице — ее тень танцует в свете уличных фонарей.
— Джеремайя обещал перезвонить, — говорит она. — Как только он окажется дома, я поеду к нему.
Мы с Клариссой переглядываемся, и кажется, что у нас мысли об одном и том же: это приглашение на секс. Но обе молчим.
Когда мы добираемся до «Кофеварки» возле общежития Кейт, возникает маленький спор. Между нами, я имею в виду. Кларисса и Марисса решили сидеть в «Кофеварке».
— Для моральной поддержки, — поясняет Кларисса и сжимает мою руку.
— Да, — кивает Марисса. — Для моральной поддержки. Просто на случай, если ты решишь пойти на попятную или Кейт взбесится и решит тебя прикончить.
— Ну спасибо. Интересно, какой исход меня утешает больше: то, что я пойду на попятную, или смерть от рук родной сестры? Вы прямо созданы для моральной поддержки.
Кларисса закатывает глаза.
— Разумеется Кейт не станет беситься или пытаться тебя убить. — Она ободряюще улыбается мне, но эта улыбка больше подходит для мамы, которая ведет вас к стоматологу и заверяет, что все будет хорошо, хотя это не так. — Кейт слишком крута для того, чтобы потерять самообладание в общественном месте.
Вдох.
— Вдобавок, что нам делать на улице? — спрашивает Марисса. — Везде все закрыто.
— Отлично, — сдаюсь я. — Но вы все время сидите в дальнем углу и смотрите, чтобы Кейт вас не заметила.
Последнее, что мне нужно, это чтобы сестра обрадовалась встрече с моими подругами и пригласила их за столик. Она точно так сделает. Вот одна из причин, почему все так любят Кейт. Она очень дружелюбная.
— Разумеется, — хором говорят Марисса и Кларисса таким тоном, будто им в голову не придет спалиться перед Кейт.
Перед тем как скрыться в здании до меня доносятся слова Клариссы: «Как думаешь, стоит ли здесь купить еще один напиток или же тот, что я купила в другой «Кофеварке», сочтется за приобретенный здесь?».
Кейт проживает на десятом этаже, но мне даже не приходится ей звонить: я сталкиваюсь с одной из ее подруг, Сесилией, которая вносит мое имя в журнал посетителей. Мы поднимаемся на лифте вместе с несколькими подвыпившими подростками, которые смеются и хихикают, наполняя кабину отвратительным запахом перегара. Одна из девушек не перестает повторять: «Боже, ребята, меня ТАК вырвало, это было просто УЖАСНО», и всем остальным кажется это невероятно уморительным.
Лифт останавливается на десятом этаже, я прощаюсь с Сесилией и иду по коридору к комнате 1012. У соседки Кейт в прошлом месяце произошел нервный срыв, поэтому она бросила учебу, и теперь комната в ее полном распоряжении. Эта комната очень маленькая, зато своя
— Элиза! — восклицает Кейт, увидев меня, и заключает в крепкие объятья. Она одета в пару розовых пижамных штанов и белую футболку, а ее волосы собраны в пучок. Я замечаю открытый учебник на ее кровати и чашку чая на рабочем столе.
— Привет, — здороваюсь я, сомневаясь, будет ли сестра так рада меня видеть после того, что ей скажу.
— Ура! Я так рада, что ты здесь. — Кейт подпрыгивает от счастья, ее ноги утопают в пушистом голубом коврике.
— Я тоже рада, что оказалась здесь, — вру я.