— Значит я должна отвезти тебя, не имея ни малейшего понятия о том, что происходит?
— Хм, это называется доверием к своим друзьям, Марисса, — подает голос Кларисса. Открыв бутылек с лаком для ногтей, она принимается красить ногти на ногах в темно-малиновый цвет.
— Спасибо, Кларисса, — говорю я.
— Ага, да, я доверяю своим друзьям, — вынуждена согласиться Марисса. Она смахивает челку с лица и сворачивает с магистрали. — Но также мне бы хотелось знать, чем они занимаются, чтобы иметь возможность присматривать за ними.
Марисса смотрит в зеркало заднего вида, пытаясь поймать взгляд Клариссы, но та слишком занята своими ногтями.
— Лучше бы тебе не пролить лак, — говорит она. — Если я испачкаю машину, мама убьет меня, а потом я убью тебя.
— Ты не сможешь убить меня, если будешь мертва, — сладко щебечет Кларисса. — И я не пролью лак. Я очень аккуратная.
Подруга закатывает глаза, будто даже представить себе не может вероятности пролить лак на сиденье, но тут машина натыкается кочку, и бутылочка едва не падает на пол.
— Упс! — восклицает Кларисса, с триумфом подхватывая баночку. — Очень близко.
Добравшись до «Исцеления», мы проходим мимо вышибалы без какой-либо проверки документов и как только оказываемся внутри, я радуюсь, что нашла время приодеться. Несмотря на середину ноября и жуткий холод на улице, тут все полураздетые. Большинство девушек в обтягивающих черных брюках или в коротких юбках и топах с глубоким декольте. Складывается впечатление, будто чем больше обнаженки и/или обтягивающей одежды, тем лучше.
Марисса, Кларисса и я жмемся в уголочке, осматриваясь вокруг в поисках Купера.
— Ты его видишь? — спрашивает Марисса, пока мы изучаем толпу. Из динамиков невероятно громко гремит музыка, но на танцполе практически никого; столики, расставленные по периметру клуба, в основном пусты. У бара два парня заказывают напитки, а бармен — невысокая девушка в обтягивающей майке и пирсингом на губе — громко смеется над их словами. Думаю, еще слишком рано для тех безумств, что обычно здесь происходят.
— Нет, — отвечаю я. — Не думаю, что он тут.
— Тогда закажу нам напитки, а потом мы его подождем, — объявляет Кларисса.
Она исчезает и через пару минут возвращается с двумя коктейлями «Космополитен» — Кларисса не пьет алкоголь, поэтому всегда заказывает клюквенный сок, называя его «Девственный космо», — и бутылкой воды для Мариссы, так как та за рулем. Это не место для распития «Космополитена», но я представить себе не могу, как Кларисса заказывает ром с колой, или пиво, или что-нибудь в этом роде. Мне нравится «Космополитен», так что я не жалуюсь. Мы находим столик в центре зала с хорошим видом на толпу и присаживаемся за него со своими напитками.
— Сейчас важно выглядеть надменно, — говорит Марисса. — Не позволяй ему думать, будто он имеет над тобой власть.
Да уж. Звучит, конечно, отлично. В теории. Только вот Марисса не понимает, что в блокноте содержится вся необходимая информация, которая только может понадобиться, чтобы разрушить мою жизнь.
Мысль об этом вызывает у меня легкую слабость, поэтому я делаю большой глоток коктейля. Он прохладный и сладкий, и мне тут же становится лучше. Вообще-то, сомневаюсь, что пить «Космо» хорошая идея, поскольку: а) алкоголь вызывает обезвоживание, что не очень-то хорошо, особенно когда ты уже чувствуешь легкое головокружение и б) не следует быть пьяной, ведь для разговора с Купером потребуется все мое остроумие.
Марисса вытаскивает свой мобильный и кладет на стол перед собой.
На лице Клариссы тут же появляется неодобрительное выражение.
— Почему ты так на меня смотришь? — спрашивает Марисса.
— Потому что ты достала свой телефон, чтобы дождаться звонка от Джеремайи.
— Ну и что? — парирует Марисса. — Джеремайя — парень, с которым я встречаюсь, и естественно, что я жду его звонка. В желании поговорить со своим парнем нет ничего плохого.
Кларисса изящно отпивает из бокала и ничего не отвечает. Марисса и Джеремайя большую часть времени проводят в постели, а такие отношения идут в абсолютный вразрез с представлениями Клариссы об истинной романтике. (Кстати, так говорит Кларисса. Не я. Я бы никогда не употребила в речи ничего подобного. Главным образом потому, что в принципе не тот человек, который говорит о романтике, истинная та или нет).
Только Марисса открывает рот, собираясь сказать что-то в защиту своих отношений с Джеремайей, как я замечаю его. Купера, сидящего в углу в одной из больших круглых кабинок. Он один в темно-синей футболке с длинными рукавами и потягивает что-то похожее на газировку, но, зная Купера, там определенно присутствует ром. А может даже текила. Вообще-то, все совсем не так. Купер не большой любитель выпить. Да, он употребляет алкоголь, но его нельзя отнести к тому типу людей, кто каждые выходные накачивается до потери пульса. И все-таки по необъяснимым для меня причинам хочется думать, что он сидит с каким-нибудь крепким напитком. Это бы объяснило его подозрительный вид. Хотя, вероятно, для него и без алкоголя есть все основания выглядеть подозрительно.
— Он там, — выпаливаю я, перебивая Мариссу, которая собирается пуститься в долгий монолог, включающий в себя доказательства того, что Джеремайя не использует ее для секса. Мой голос такой напряженный, что, кажется, во рту у меня горсть шариков.
— Что? — спрашивает Кларисса, склонившись ко мне.
— Он. Там, — громче повторяю я, пытаясь перекричать музыку. — Да не смотрите туда.
Конечно же, подруги тут же поворачиваются на вращающихся стульях, оказываясь лицом к нему. Купер поднимает голову и смотрит прямо на меня. Я тут же отвожу взгляд.