Ему же все-таки ответила Дебби:
- Какое дерьмо, Винсент. Зачем ты нас самих оскорбляешь, зачем, зачем?
Она подошла к нему и несколько раз несильно ударила его в живот, повторяя «зачем». Винсент за это время успел окунуть кисть в краску на палитре. Дебби вернулась к танцам и продолжила:
- Я думаю, что зло - это когда придурок на тачке несётся вдоль тротуара через двор и обрызгивает тебя из лужи, а ты можешь только кричать ему вслед, чтоб он сдох. Но если, например, у тебя под рукой оказывается камень, который ты кидаешь ему вдогонку, оставляя царапину на его долбаной машине, то его зло нивелируется. Короче, зло - это та обида или издевательство, на которое нельзя ответить, желательно с удвоенной силой.
- А ты что думаешь, Эми? - спросил Рене.
Я стояла в дверях и думала, что они не знают о моём присутствии, я не видела, чтобы хотя бы один из них кинул на меня взгляд. Дебби и Винсент стояли спиной ко мне, а Рене смотрел в потолок. Наверное, услышали мои шаги.
- О чём?
Дебби повернулась ко мне.
- Не тупи. Мы играем в игру «говори, что думаешь и пей». Сейчас у нас тема зло.
- Я не знаю такую игру. А пить в каком случае, если не смог сказать что-то новое по этой теме?
- Пить в любом случае.
Я не очень любила выражать свои мысли, но то, с какой легкостью это делали они, придало мне смелости.
- Ладно. Я думаю, что осознанно делать то, что заденет другого человека, это - зло. Например, вчера я осознанно отказалась жить с Ниной, зная наверняка, что это её это обидит. Но это маленькое зло. Не буду приводить примеры чего-то более глобального. Нужно стараться никогда не делать зла, но у меня никогда не получится, потому что как бы хорошо я ни старалась себя вести, мои мысли о людях вовсе не добрые.
- Как скучно, - сказал Винсент.
- Но мило, - добавил Рене.
- Ты как добрый оленёнок.
Мы много выпили, продолжая играть в их игру. Когда я устала стоять, я села на кровать к Рене. Скоро я почувствовала, как он ко мне прикасается, мне было весело, поэтому я даже не разозлилась, просто пересела на пол. Винсент сказал, что это хорошо, потому что так на меня лучше падает свет, и у него удачнее получится передать меня на картине. К сожалению, это все-таки была я. На вопрос, есть ли у меня столбняк на этой картине, он ответил отрицательно, сказав, что я так улыбаюсь на камеру. Меня бы это больше расстроило в любой другой ситуации, но сейчас я чувствовала себя такой расслабленной, что даже не смогла высказать свое недовольство. Дебби, казалось, обладала невероятным запасом энергии, и все время, что мы просидели вместе, танцевала. Потом Рене оставил нас, и Дебби пояснила мне, что он отправился на поиски любовного приключения.
- Я думаю, - говорила я перед тем, как меня начало мутить, - что виноград - это идеально упругая ягода на ощупь. Вы когда-нибудь пробовали зажать его между пальцами и надавить, какое сопротивление вы получаете в ответ? Это так здорово. Это не то, что какая-нибудь малина или клубника, которые тут же продавятся и испачкают тебя своей жижей.
Может быть, из-за того, что я подумала о еде или просто достигла максимума того, что могу выпить, я почувствовала, что меня тошнит. Предупредив об этом остальных, я решила выйти на улицу.
Оказалось, что уже стемнело, воздух стал свежим и прохладным. Мне стало лучше, и я решила пойти поесть, надеясь, что это поможет мне быстрее прийти в нормальное состояние. Столовая уже не работала, но кухня ещё была открыта.
Она оказалась большой, но тесной из-за обилия кухонных принадлежностей. В отличие от наших мрачных комнат, она была выполнена в светлых тонах. За небольшим столиком сидел Курт и пил кофе из толстостенной круглой кружки.
- Привет. Я пришла в поисках еды.
В холодильнике первым на глаза мне попался треугольный желтый кусок сыра с дырочками, такой аппетитный, что художник мог бы пририсовать к нему мышку в платьице для идеальной иллюстрации в детской книге. Я попробовала отрезать кусочек для бутерброда, но оказалось, что координация моих движений была нарушена сильнее, чем я предполагала. Курт помог мне справиться с этим.
- Странно, я думал, что только я один сейчас не репетирую, - сказал он, закончив с моим бутербродом.
- В этом как раз нет ничего странного. Мы же не на репетиции в театре.
- Действительно. Но я говорю о репетиции завтрашней песни.
Я смотрела на него непонимающим взглядом, и Курт расценил его правильно.
- Тебе не передали? Вас не было, когда к нам пришел ведущий и сказал, что каждый из нас завтра будет выступать с песней. До завтрашнего утра мы должны скинуть название песни, чтобы звукорежиссёр подобрал музыку. Нина должна была передать вам.
Вот как. Нам ничего не сказали не только участники, но и организаторы. Честности на этом шоу не будет. Я поблагодарила Курта и пошла предупреждать моих сожителей.
Ни Винсента, ни Дебби эта новость не взволновала. Я попыталась поговорить с ними, рассказывая, что я плохо пою и совершенно не знаю, какую песню выбрать, чтобы скрыть свой ужасный голос. Но они отмахнулись от этого, как от совершенно неинтересной темы. Удивительно, рассуждения ни о чем им нравились, а новость, касающаяся шоу и их жизней, им не пришлась по вкусу. Дебби все время смотрела в окно, пока в какой-то момент не закричала:
- Твой вампир пришел! Давай спускайся!
Мне не хотелось выходить. Вчера я уже столкнулась с вампиром, и, несмотря на то, что он оказался вполне себе милым, я больше не хотела подобных встреч. Но желание пережить страх, чтобы доказать себе свою силу, победило меня, и я послушалась Дебби.
Когда я открыла дверь, Йозеф стоял у крыльца и широко улыбался мне. Я медленно спускалась с невысокой лестницы, а он улыбался мне всё теплее. Я чувствовала себя школьницей из фильма, которая выходит в красивом платье к своему партнеру, чтобы поехать на выпускной вечер. Но я была так медлительна не из-за того, что хотела покрасоваться перед ним, а потому, что боялась его, а ещё потому, что боялась споткнуться.
- Привет, Эми. Ты такая красивая. Я рад тебя видеть!
Он продолжил говорить так, будто мы действительно отправляемся с ним на бал. Я не думала, что сейчас я выгляжу хорошо, наверняка, мои глаза отекли, и взгляд казался мутным. Вот Йозеф, наоборот, казался мне красивее, хотя и при первой встрече мне понравилась его внешность. Я подумала, что он лучше всех красивых актёров, которых я видела лично, и в нём совершенно ничто не выдает мертвеца. Ночью он должен быть словно человек, но раньше, когда я смотрела на вампиров по телевизору, я не могла избавиться от ощущения, что передо мной труп. Йозеф был полон жизни, и даже синяки под его глазами были очень человеческими. Будто бы он работал весь день и просто устал.
- Спасибо. Ты тоже ничего.
Я стояла близко к нему, даже чувствовала запах его одеколона или шампуня. Скорее второе, потому что запах был сладко-молочный. Вампирам, наверное, не нужно часто мыться, ни сальные, ни потовые железы у них не работают. Хотя, может быть, ночью его организм функционирует так же как и мой? Наверняка, ведь глаза его были влажные, и я даже видела, как бьется сонная артерия на его шее. Иллюзия это, или ночью он действительно жив?
- Хочешь погулять в лесу?
- В лесу? Я бы не пошла ночью в лес и с обычным малознакомым парнем.
Хорошо, что я не успела добавить «не то, что с вампиром». Или, например, «а с вампиром я даже стоять рядом не хочу». Мне не стоило так ему отвечать, но он, кажется, не понял, к чему я это сказала.
- Прости, я не подумал, что в лесу могут жить маньяки или волки. Давай прогуляемся вокруг домов?
Я кивнула. Он подал мне руку, и я бесстрашно ответила на этот жест. Сегодня Йозеф был в свитере, и я не чувствовала ничего необычного, кроме того, как шерсть колет мою открытую кожу. Ночью воздух был холоднее, мне даже хотелось прижаться к Йозефу сильнее, но я не стала этого делать. Я шла с ним, как дама с кавалером, и даже представила себя в круглой шляпе, а его в цилиндре. Может быть, в его время так и было принято.