Дебби исполнила хулиганский панк, и в те моменты, когда она не кричала, а все-таки пела, её голос казался ужасным. Но за её обаянием это не сильно бросалось в глаза. Я видела, что ей самой нравится, как она поет, и вряд ли бы кто осмелился сказать иначе. Рене тоже был крайне доволен собой, исполнив ленивую песню в стиле блюз-рока, под которую ему не хватало стакана виски в руках и девушки, танцующей только для него. В целом, он смотрелся не менее обаятельно, чем его сестра, и мог понравиться, наверное, даже более широкому кругу людей. Винсент поразил больше остальных. Он принес огромные бронзовые поющие чаши, под медитативный звон которых сам стал издавать не менее странные звуки. Всё было бы ничего, если бы он спел и ушёл со сцены. Но он изображал состояние полного отчуждения от всего происходящего, не прекращал свою песню и не обращал внимания на несколько безрезультатных попыток ведущего намекнуть ему на то, что пора заканчивать. В итоге, Винсента увели со сцены.
Интересные номера были и у участников другой команды. У Бригитты оказался невероятно сильный и одновременно мягкий голос. Весь зал замер, когда она запела, у меня самой будто перехватило дыхание. Она пела доброжелательную веселую песню начала прошлого века под аккомпанемент фортепиано. Эта песня сделала её образ менее злобным даже в моих глазах. Она очаровательно улыбалась, обнажая белые зубы, как настоящая телезвезда. Даже папа поднял на неё взгляд. Ещё впечатлила Меган, девушка лет тридцати, которая училась в консерватории игре на скрипке. Её голос тоже оказался чистейшим, но весь зал не мог оторваться от мелодии её скрипки. Песня была о волшебной стране эльфов, она весь оставшийся вечер навязчиво звучала у меня в голове.
По итогам конкурса выиграла команда папы. Они получили особый приз: поездку в город под присмотром камер. Большинство участников из нашей команды не расстроилось из-за потери подобного приза. Грустила лишь Фабьен, которая хотела встретиться с родителями.
После завершения съёмок на стадионе, я не ушла с остальными участниками, а осталась ждать Йозефа на ступеньках при входе в зрительный зал. Я предупредила об этом организаторов, заранее зная, что они позволят мне пойти в дом вампира, это повысит рейтинги шоу. Мы с Йозефом не договорились о каком-то конкретном месте, но я надеялась, что он быстро меня найдет, благодаря своим вампирским инстинктам (интересно, он почувствует мой запах или тепло моей крови?). Стадион пустел, и я заметила Курта, он тоже не торопился к остальным участникам, бесцельно бродя между сидениями, недалеко от меня. Я надеялась, что он уйдет, но, когда людей почти не осталось, я решила окликнуть его. Он подошёл ко мне и успел опередить меня с вопросом.
- Почему ты не уходишь?
- Я кое-кого жду. Ты тоже?
- А если он не придет? Как ты пойдешь обратно одна?
Курт был младше меня, и я удивилась внезапной строгости его голоса. Он наверняка догадывался, кого я жду.
- Даже если я очень захочу пойти одна, у меня это не выйдет. За мной везде будут следовать парни с камерами.
Он кивнул, но уходить не собирался. Курт немного потоптался на месте, а потом спросил:
- А тебе не кажется, что опасно ходить домой к вампирам?
Я не понимала, почему он пытается проявить такую заботу обо мне. Я все-таки была его конкуренткой и не особенно много общалась с ним. Я видела, что не нравлюсь ему, как женщина, но отчего-то он желал позаботиться обо мне. Возможно, он просто был добрым человеком.
- Он мне ничего не сделает. Тем более, повторюсь ещё раз, вокруг меня будет полно людей с камерами. Даже если бы там был самый дикий вампир, он не стал бы нападать, когда его снимают.
Я сама не верила в свои слова, но говорила очень убедительно. То есть, в Йозефе я действительно была уверенна, но я не знала, кто такая Софи. Йозеф говорил, что она хорошая, но это могло быть субъективным мнением вампира.
Курт ещё какое-то время походил рядом, но в итоге ушёл сам. Я понадеялась, что и он отправится в наш лагерь сквозь территорию, которая могла быть заполнена вампирами, в окружении камер.
Вскоре стадион совсем опустел. Ушли даже уборщицы, решив продолжить свою работу в более светлое время суток. Остались только несколько операторов, сидевших от меня в стороне и куривших одну сигарету за другой. Они о чем-то тихо переговаривались, ко мне не обращались, наверное, это было запрещено. Я поглаживала свои голые руки, потому что в отсутствие стресса, прожекторов и огромного количества людей, здесь становилось холодно. Йозеф ушел куда-то с другими вампирами после окончания шоу, но он должен был вернуться за мной. Я несколько раз набрала его номер, но Йозеф не подходил к телефону.
7 глава.
Я долго ждала Йозефа, прежде чем поверить, что он не придет. Мысли были самыми разными. Наиболее ужасно было бы, если Дебби не нашла одну из камер, и вампиры услышали о том, что я должна сделать. Менее ужасной, но более правдоподобной была мысль о том, что он просто забыл. Операторы не стали скрывать свою радость, когда я поднялась, чтобы уходить. Но у меня это так и не вышло. На другом конце стадиона появилась фигура высокой женщины в длинном черном платье, которое положено носить настоящим ведьмам. Она в мгновение оказалась на середине поля, не оставив сомнений в том, что она - не человек. Женщина осмотрелась по сторонам, мне очень хотелось, чтобы она не заметила меня. Но, конечно, это было невозможно. Через несколько секунд она оказалась прямо передо мной. Один из операторов шепнул другому «Патрисия».
- Что вам нужно?
Патрисия ничего не ответила. Она медленно осмотрела меня с головы до ног. Её стальной взгляд одновременно был цепко внимательным и снисходительно равнодушным. За все время она ни разу не моргнула. В отличие от Йозефа, только по её движениям и слабой мимике было видно, что она не человек. Будто бы, несмотря на её с виду живое тело, она забыла, как с ним обращаться. Я чувствовала, что Патрисия ходит по этой земле гораздо больше лет, чем предназначалось ей от рождения. Не было ни малейшего шанса, что от неё можно спастись, поэтому я не стала сопротивляться, когда она потянула ко мне руку. Её пальцы, тонкие косточки обтянутые обескровленной кожей, могли свернуть мне шею. На них было множество золотых колец, выполненных слишком грубо для современного мастера. Через самый большой камень среди её колец, темно-красный гранат, шла широкая трещина. Он не пережил свое время, а его обладательница по-прежнему здесь.
Патрисия взяла меня за подбородок и осторожно покрутила мою голову из стороны в сторону, будто боялась, что может оторвать её. Я не закрывала глаза, хотя очень хотелось. Моё любопытство взяло вверх, я бы хотела видеть, как меня убивают, если это случится. Я поймала её взгляд, когда Патрисия смотрела мне в глаза. Она разглядывала меня, но по-прежнему ничего нельзя было прочитать на её лице. Наконец, она довольно грубо убрала от меня руку.