- Я сама не понимаю, что происходит. И если бы я знала, ты думаешь, я стала бы говорить человеку, убившему участницу?
- Ты же принесла мне воду и даже банан, когда меня привязали твои же друзья. Я сделал вывод, что ты сердобольная. Я таких обычно использую.
Я не любила, когда люди так спокойно говорят о своих отрицательных качествах. Мне всегда казалось, что они преувеличивают, чтобы казаться более злыми, особенными и непонятыми. Люди говорят об этом даже с горделивостью, которую пытаются скрыть, либо же, с гротескной неловкостью, сами ставят своего собеседника одновременно и морально выше себя и ниже в плане уникальности. Генрих же просто делился этой информацией, и его приподнятый тон нисколько не был связан с гордостью. Это так меня злило, что я представляла, что будь я Дебби, я ударила бы его сейчас.
- Слышишь? Кажется, у этого вальса должны быть слова.
Генрих стал мычать, будто бы вспоминая текст песни. Я была уверена, что композитор никогда не предполагал, что на эту музыку могут быть наложены слова. Пока он отвлекся, я вертела головой по сторонам, в надежде отыскать своих друзей. Иногда я встречалась с кем-то взглядом, и мне казалось, они понимали, что мой танец с Генрихом не является добровольным. Люди быстро отводили взгляды, а вампиры продолжали смотреть.
- Не могу вспомнить. Я не стал убивать Фабьен, потому что конкурс продолжается. Мне усложнили задачу, но я понял, что я должен избавиться от всех участников, чтобы выжить и вернуться к нормальной жизни.
- К нормальной жизни после того, как ты убьешь столько человек?!
Я не выдержала и сорвалась на крик. Вокруг нас стало ещё больше заинтересованных взглядов, однако никто ничего не сделал.
- Я не думаю, что меня посадят в тюрьму, раз шоу больше не показывают для людей.
- Ради чего ты готов убивать людей, которые тебе ничего не сделали? Я читала про тебя, у тебя нет ни семьи, ни друзей, только твои идиотские напитки в жестяных банках! Даже в анкете в разделе хобби у тебя стоит прочерк. Что ты за жизнь вообще цепляешься?
Генрих замахнулся, наверное, собираясь ударить меня по лицу. Я попробовала увернуться и зажмурила глаза, но удара так и не последовало.
- Отпусти мою дочь, - я услышала голос папы, необычайно спокойный для него. Папа держал его за руку, вскинутую для удара. Генрих отпустил меня, и в ту же секунду папа ударил его. Генрих издал нервный смешок, приложил руку к разбитому носу и попятился назад. Папа стоял на месте, я думала на этом всё и закончится, но, когда я попробовала к нему подойти, он снова кинулся на Генриха. Папа бил его и никто не хотел его остановить. Генрих упал на пол, не пытаясь дать отпор, он только поджал ноги и прикрывал руками лицо. Вокруг столпились люди и вампиры, а впереди них всех стояла королева. Я видела, что ей это нравится.
- Папа! Прекрати! - закричала я, испугавшись, что он его убьет. Казалось, папа хотел выместить на Генрихе всю злость и боль, которые скопились у него за это время. Я второй раз за несколько дней видела, как папа дерется, но на этот раз это выглядело страшнее. Он тоже будто бы сходил с ума, как и все здесь. Я подбежала к нему, и лишь когда папа увидел меня, он остановился.
Я взяла его за руку, отводя от Генриха. Он тяжело дышал, на манжете его рубашки осталась кровь.
- Детка, прости, я увлекся. С тобой всё хорошо? - папа погладил меня по голове, будто бы действительно пытался в этом убедиться. Его любящий взгляд, обращенный ко мне, совсем не ассоциировался с тем, что минуту назад он мог избивать человека. Я закивала ему и обняла.
Только когда музыка снова заиграла, я поняла, что во время драки она затихла. Люди стали возвращаться к танцам. Я обернулась на Генриха, боясь увидеть, что он мёртв. Две девушки в похожих кремовых платьях, обвязанных голубой лентой, поднимали его на ноги. По той легкости, с которой они это делали, я поняла, что они - вампиры. Генрих едва стоял, но он был жив. Одна из девушек вытирала ему кровь шелковым платочком, а другая смущенно смотрела на него, будто бы она была героиней старой комедии, пытающейся скрыть свою влюбленность. А потом они обе взяли его за руки, и через секунду я уже не видела ни девушек, ни Генриха.
- Не забывайте, что вы на балу, - сказала королева, проходя мимо нас. Папа подал мне руку, влажную от крови Генриха, и мы стали двигаться под музыку, как и все остальные.
- Детка, мы должны сбежать. Я не думаю, что мы сможем выжить после бала.
Я не могла сказать ему про охотников, он бы не оставил меня помогать им. Я могла попробовать соврать, что если мы их найдем, то они помогут нам сбежать, потому что у нас мало шансов выбраться живыми. Даже если вампиры не собирались убивать нас всех во время бала, попытку к бегству они нам не простят.
- Я всё устрою, не переживай. Мы скоро сбежим, вернемся домой к маме, и всё будет хорошо. Только нужно выждать подходящий момент.
Мне стало спокойнее от его слов, будто бы я снова смогла почувствовать себя маленькой девочкой и взвалить все свои проблемы на папу. Только я понимала, что плана у него нет. Убаюкивая меня своим вызывающим доверие голосом, папа успокаивал и себя. Я бы хотела, чтобы его слова были правдой, но я не смогла бы сбежать, так ничего и не узнав про охотников. А потом я вспомнила о королеве, которая могла бы разрешить хотя бы одно мое беспокойство.
- Папа, когда я была у королевы, она сказала, что собирается сделать тебя вампиром.
Папа - вампир лучше, чем мертвый папа. Он сжал губы, видимо, поняв, что королева могла мне рассказать. Папа покачал головой, и я уже заранее знала, что он не захочет использовать свой шанс на спасение, если я не буду в безопасности. Поэтому мне пришлось врать.
- Королева сказала, что, может быть, она обратит и меня. Она ещё не решила, достаточно ли я развлекаю её или нет. Но ведь ты мог бы на неё повлиять, правда? Она могла бы сделать нас обоих вампирами.
Я смотрела ему в глаза самым чистым взглядом, на который была способна. Но папа тоже не отрывал взгляд от меня, и я видела, что он сомневается в моих словах. Все-таки папа знал, как я вру.
- Ты же понимаешь, что мы вряд ли сможем сбежать. Королева - наш единственный выход.
Папа отвёл взгляд, он принял мои слова. Лишь бы королева не солгала мне по поводу него.
Мы молча закончили этот танец и остановились вместе со всеми. Наверное, его посещали сейчас куда более тяжелые мысли, чем мои. Он обнял меня.
- Всё будет хорошо. Я поговорю с королевой, и мы оба спасемся.
Папа ушел, чтобы попробовать пригласить королеву на танец. Я испугалась, что совершенно не подготовила себя к мысли о том, что будет, если у него получится. Даже когда я думала, что Йозеф может обратить меня в вампира, я не представляла, каково мне будет после. Впрочем, вряд ли моя ложь отцу станет явью.
Я шла вдоль стен, чтобы казаться более незаметной, надеясь, что меня не пригласит кто-то из уставших танцоров. Я рассматривала людей и вампиров, стараясь никому не заглядывать в лица, когда услышала заветный голос:
- Могу ли я пригласить на танец самую прелестную малышку этого вечера?
Я обернулась и увидела Рене. Он стоял, прислонившись к стене, будто романтический герой азиатского мультфильма. На нём был узкий пиджак с золотыми петлями, который на любом другом мужчине смотрелся бы смешно. Я кинулась обнимать его. Я повторяла, как я рада, что с ним все хорошо, может быть, Рене это даже показалось странным, ведь мы были знакомы не так давно.
Мы не могли долго стоять вместе, поэтому я потянула его за руку, чтобы слиться с остальными танцующими. Мне показалось, будто бы Рене с усилием оторвался от стены, но я попробовала принять это за его ленивые движения.
- А Дебби? - когда я задала этот вопрос, моя радость на мгновение сменилась тем же тревожным страхом, который я испытывала весь день. Дышать стало тяжелее, а танцующие пары вокруг слились в единую пеструю линию.
- Скоро ты её увидишь, - сказал Рене и расслабленно улыбнулся. Потом я увидела, как он нервно сглотнул.
- Скоро?
- Её повели в другую гримерку. Предполагаю, что красить и причесывать её чуточку дольше, чем меня.