Его взгляд горел. Он сошел с ума, так же, как и его отец. Так же, как и Генрих когда-то. Я не верила, что он мог хотеть разрушения мира в другом состоянии, если бы я могла как-то успокоить его, он бы остановился. Но я не знала, как это сделать, и была ли я на это способна, или в этой ситуации помогли бы лишь сильнодействующие препараты. Сейчас Винсент не тешил себя иллюзией, что если они смогут остановить планету, погибнут не только вампиры. И это знание его не останавливало.
- Прошу тебя, Винсент, подумай. Да, они мертвы, но тебе есть ради чего жить. В мире столько интересных книг, нерассказанных историй, неоткрытых изобретений, неузнанных людей. Это всё стоит того, чтобы жить! Люди должны жить, я хочу жить! Я не знала этого на самом деле, пока не побывала на шоу и не встретила вас. Я думала, моя жизнь скучная, ничего не стоящая, и со мной никогда не произойдет ничего такого, из-за чего я могла бы пережить настоящие сильные чувства, но я встретила вас! Когда я только узнала, что попаду сюда, я думала о том, чтобы свести счеты с жизнью и не мучиться лишнее время, но как же я счастлива, что я не сделала этого. Вы стали квинтэссенцией моей новой жизни, и суть даже не в том, что вы у меня были, суть в том, что в жизни всегда, даже в самой безвыходной ситуации может появиться что-то, что разбудит тебя, изменит и заставит снова полюбить жизнь.
У меня были ещё слова, которые я хотела сказать, но я остановилась от того, что Одри ткнула меня локтем в бок. Я подумала, что говорю слишком сентиментальные вещи, и ей не хочется меня слушать, но потом увидела Дуэйна, шаткой походкой идущего в нашу сторону. Винсент смотрел на меня широко раскрытыми глазами, и я видела, как у него участилось дыхание, будто бы это он, а не я, впервые говорил о своих настоящих чувствах. Потом он проследил за нашими взглядами и посмотрел на своего отца. Лицо его снова стало экзальтированным и жутким.
Дуэйн медленно обошел нас, и мы обе обернулись, стоять спиной к нему было бы слишком страшно. Глаза Дуэйна казались одновременно и мутными, будто дым с крыши проник под его роговицу, и в тоже время внимательными. Он тщательно осмотрел меня, и я была уверена, что если бы его попросили с закрытыми глазами сказать расположение каждой моей веснушки, он бы не ошибся. Он по-прежнему что-то говорил, но даже с такого расстояния я не могла понять, что именно.
- Рад, что вы здесь, - сказал он, наконец, разборчиво, - Мне как раз нужны...
Он снова зашептал, будто бы пытался вспомнить слово. Я была уверенна, что он скажет «жертвы». Конечно, для такого масштабного ритуала, ему нужны были человеческие жертвы. Я будто почувствовала тяжесть пистолета в моей сумке. Я должна была достать его и выстрелить. Одри стояла напряженная, она тоже наблюдала за Дуэйном. Я трусливо понадеялась, что если придется обороняться и стрелять в Дуэйна, это сделает Одри.
Оказалось, он не просто так заходил за наши спины. Дуэйн захлопнул дверь и закрыл её на ключ. Теперь он точно должен закончить свою фразу словом «жертвы». Сейчас он повернется и кинется на нас.
- Зрители! - наконец, сказал он. Дуйэн отошел от двери и протянул Одри ключ, показывая всю бессмысленность и неосознанность своих действий. И тогда у меня снова появилась надежда. Если подобный ритуал и существует, Дуэйн не способен его воспроизвести. Винсент тоже не сможет этого сделать. Пьер казался адекватным, но именно поэтому он не станет проводить ритуал, и он не боится, что это получится у других.
- Вы присаживайтесь. На бордюр не садитесь, упадете вниз и разобьете себе головы. Я, как отец, не могу позволить этого столь юным девицам.
Мы с Одри переглянулись, точно так, как мы посмотрели бы друг на друга, если бы к нам пристал алкоголик на улице. Она уловила мою мысль, у Дуэйна ничего не получится. Из-за того, что Одри тоже об этом подумала, моя надежда стала верой.
- Скоро может наступить закат, поторопимся, друзья, - сказал он, отходя от нас. Дуйэн снова стал беспорядочно ходить по крыше, смазывая рисунки Винсента.
Одри наклонилась к моему уху и едва различимо прошептала:
- У них не выйдет.
Мы сели на пол, послушавшись наставления Дуэйна, и стали наблюдать. Все шло по-прежнему, Винсент рисовал, а Дуэйн бормотал. Мы сидели долго, я перестала бояться настолько, что даже успела заскучать. Пьер постоянно что-то добавлял в ведра, и они не переставали гореть. От дыма моя голова стала мутной, и меня даже начало клонить в сон. Самым страшным теперь казалось, что от угарного газа мы можем уснуть и умереть во сне. Наша кожа станет красной, а легкие черными. Я смотрела на Одри, казалось, и она расслабилась. В какой-то момент она даже закурила. Однако нам обеим хватало такта, чтобы не разговаривать и не вмешиваться.
Я заметила, что воздух стал прохладнее, а свет становился более тусклым. Совсем скоро стемнеет, и они поймут, что у них ничего не выходит. С темнотой, наверное, сюда придут вампиры, чтобы убить нас, охотников и причастных к ним. Но я так устала бояться того, что меня убьют вампиры, что не могла начать беспокоиться по этому поводу. Как я и говорила Винсенту, я не хотела умирать, но я и устала бегать от смерти. Я попробовала побороться сейчас, здесь на крыше за свою жизнь, и, вероятно, когда придут вампиры, я попробую убежать или воткнуть освещенный богом Солнца нож в чью-то глотку, когда увижу острые клыки у моей шеи. Но на далеко идущие планы я больше не была способна. Всё равно, все пойдет не так, все равно от них не скрыться. Это будет моя смерть, и никого забирать с собой я не хочу. Если же удастся договориться со смертью, я стану счастливой и более никогда не пожалуюсь на свою жизнь.
Мой ленивый поток мыслей оборвал громкий хлопок в ладоши.
- Пора! - крикнул Дуэйн. Мы с Одри обе выпрямились и стали смотреть за происходящим внимательнее. Мой пульс чуточку участился, однако моё волнение по-прежнему проигрывало вере в то, что у них ничего не выйдет.
Дуэйн пошел в противоположный угол крыши, где лежали какие-то вещи. В основном это были тряпки, запасные ведра и банки с кровью. Тряпки что-то накрывали, и мне было неприятно думать о том, что это остатки тела быка. Дуэйн нагнулся и бережно взял что-то, завернутое в серое покрывало. Оно было большим, но я никак не могла рассмотреть что это. Когда Дуйэн проходил мимо нас, я увидела выпавшие из одеяла пряди рыжих волос, которые я не могла не узнать. Я подскочила на ноги, но не сделала ни шагу к Дуэйну, который нёс тело своей дочери. Он подошёл к голове быка и пнул её. К нему быстро подбежал Пьер и забрал голову. Дуэйн осторожно положил тело Дебби, будто бы она была ещё жива. Прежде чем встать, он погладил её по голове. Винсент подошел к ней и молча встал рядом.
Дуэйн снова пошел к тому, что я приняла за ненужные вещи. Он также осторожно взял тело Рене и понёс к центру. Когда он успел их забрать? Может быть, вампиры не знали, что это он организовал взрыв, и отдали ему их тела, как отцу. Когда Дуэйн проходил мимо меня, я почувствовала сквозь дым отвратительный сладковатый запах и поняла, что у меня потекли слезы. Одри схватила меня за щиколотку, будто бы боялась, что я побегу к ним. Дуэйн положил Рене рядом с Дебби и тоже погладил его по голове. Он поднялся и осмотрел их, затем снова нагнулся к ним и немного подвинул Дебби, будто бы забеспокоившись, что ей неудобно.
Дуэйн прошел вокруг них, а потом вдруг упал на колени рядом с их головами. Я думала, он опустится к ним, но он, наоборот, поднял руки над головой, к небу.
- Отец! Создатель! Великий распределитель созидательных сил! Царь всех богов и родитель, беспощадный кроволикий бог Солнца!
Винсент упал рядом с ним на колени и стал экстатично выкрикивать вслед за Дуэйном отдельные слова из его речи. Дуэйн говорил в отчаянии, с надрывом, и я ни секунды не сомневалась, что он действительно верит, что его бог ему ответит. Винсент же, казалось, больше верил в своего отца и находился во внушенном экстазе, в котором готов был выполнить всё, что он от него потребует.
- Разум мира, глаз дня, я взываю к тебе, в центр бытия и знания! Источник всеобщей жизни, силы, страсти и ярости, я истощен. Твои дети убивают детей твоих, твои враги убивают детей твоих. Наши дети мертвы, отец! Мои дети мертвы, посмотри! Дочь твоя, змея скользкая, Тьма гнетущая, ночь мертвецкая, балует детей своих, силу им дает и власть. Кровососущие твари повелевают нами, убивают нас по ночам, а днем держат в страхе. В твое время, создатель, они пробрались в наши разумы, не давая нам ступить и шагу против них. Взываю к тебе, отец, останови свой танец с дочерью своей, чтобы спасти нас, твоих верных детей. За половину дня, что ты смотришь на нас, ты не успеваешь рассмотреть, как живем и страдаем мы. Только под твоим присмотром желаем мы быть, так смотри же на нас постоянно! Чтобы дети больше не убивали детей твоих, а враги все сгорели. Останови же планету, отец, чтобы смотреть за нами постоянно! Чтобы все было отныне по законам твоим, потому что даже вернейший из твоих прислужников не способен контролировать себя и жить, как ты велишь. Вернейший из твоих прислужников готов пролить кровь друга своего, чтобы показать тебе, как мы сбились с пути без постоянного твоего присмотра, и как обезумели от горя!