Я почувствовала, что Винсент вдруг приподнял меня над землей. Я закрыла глаза, но понимала, что он идет вместе со мной вперед. Потом он сделал несколько шагов, будто бы поднимаясь на что-то. Я поняла, что он стоит на ограде, а я вдруг почувствовала, что подо мной нет земли ещё двадцать этажей вниз. Стоит Винсенту разжать руки, и я полечу, полечу вниз, как птица. Мне не было страшно, я вдруг захотела почувствовать этот полет. Я вытянула носки и отпустила шею Винсента, раскинув руки, будто мы с ним танцевали парный танец. Я совсем не держалась, находясь полностью под его контролем. Я чувствовала, как ветер колышет мне волосы, они щекотали мне шею, и я улыбнулась.
- Если ты не отпустишь меня, обещаю, я позабочусь о тебе, - сказала я, улыбаясь.
- А если отпущу? - голос Винсента снова звучал совершенно спокойно. Теперь и он знал, что делать.
- То лети вместе со мной. Мы станем настоящими птичками. Я уверенна, у меня получится чирикать в полете.
Винсент стал насвистывать какую-то птичью песенку. Если я умру, ему действительно лучше прыгать за мной. Я вовсе не хотела придавать себе излишнего значения, но я не могла допустить, чтобы в мое отсутствие, если так можно сказать, он убил Одри. А потом бы его убили вампиры за связь с охотниками. Вдруг бы я смогла отговорить их это делать или, по крайней мере, помочь Винсенту скрыться.
Винсент все свистел свою лесную мелодию, и я сильнее выгнула спину, чтобы быть еще грациознее. Ночь практически наступила, улица не была освещена искусственным светом, и я бы падала в полную темноту. Я почувствовала, как напряглись его пальцы на моих ребрах. Было бы невероятно забавно, если бы он уронил меня случайно. Винсент сделал шаг назад и поставил меня на землю.
Я открыла глаза и меня немного пошатнуло. Я отошла от края и увидела испуганное лицо Одри, она прижала руки ко рту. Наверное, она боялась даже пошевелиться и не знала, будет ли хуже, если она скажет Винсенту вернуть меня на крышу.
- Ты тоже чокнулась! - сказала она.
Я ощущала невероятную легкость. Сколько раз мне казалось, что я близка к смерти, но ни разу за это время я не висела над пропастью, понимая, что от меня больше ничего не зависит. Все это время я думала, что мне нужно куда-то бежать, кого-то спасать, кого-то умолять. Напряжение копилось и копилось во мне, а сейчас, в эти пару мгновений, в руках Винсента, я смогла стать свободной, как никогда ранее.
- Подними голову, - сказал Винсент.
Внизу было почти темно, однако не было ощущения, что света совсем нет. Я подняла голову и увидела, что все небо сияет. Будто бы кто-то провел по ночному небу кисточкой с люминесцентной зеленой краской. Плавными разводами зеленое свечение заняло все небо, по краям оно становилось розовым.
- Это же полярное сияние! Это солнечный ветер! Ваш бог успел вам ответить мощнейший вспышкой на солнце, которая вырубила все электричество и проявила себя появлением сияния не только на полюсах! Потрясно! - закричала я в восторге, будто бы лишенная каких-либо комплексов. Я не боялась говорить при Винсенте про его бога, потому что была уверенна, что с этой историей все решено. Он не будет продолжать ритуал, не скинет Одри с крыши. Мы видим полярное сияние в нашем городе, где его никогда не было, это должно изменить все-все в наших жизнях.
- Одри? Ты видишь? Видишь? Это же чертово северное сияние! Или южное! Нет, оно даже не полярное. Можно назвать его континентальным? Сиянием города Киферу? Да нет же, наверное, его видит весь мир. Мировое сияние!
- Ты слишком перевозбуждена. Но это, правда, впечатляет.
- Впечатляет? Я в восторге!
Я закружилась на месте, размазывая остатки кровавых кругов на крыше. Сверкающие зеленые воронки кружились перед моими глазами. Вокруг всё плыло, но я не хотела останавливаться. Я бы так и кружилась, пока не упала бы без чувств, если бы меня не поймал за руку Винсент.
- Ты не находишь символичным, что шоу для нас закончилось на том моменте, когда электричество в городе перестало работать? Оно закончилось, когда медиакультура перестала существовать? Конечно, через несколько дней, скорее всего, люди восстановят электроснабжение, но сейчас телевидение мертво. А мы всё ещё живы.
- И кружимся под мировым сиянием!
Одри закурила, сквозь её дым были видны люминесцентные блики. Винсент попросил у неё сигарету, и она ему прикурила. Все менялось!
16 глава.
Мы смотрели на полярное сияние не так долго, как мне хотелось. Я обнимала то Одри, с которой мы никогда не обнимались за всю нашу прохладную дружбу, то Винсента. Оказалось, мне нравится его лимонный запах. Такой радости я не испытывала никогда, это не было схоже с моим истеричным смехом сегодняшним утром, который заменял мне слезы. Это была настоящая легкость, головокружение от свободы, счастье такой чистоты, как сверкающее небо над нами. Я знала, что рядом на крыше лежат тела моих друзей, что Винсент потерял ещё и отца. Но так же я знала, что это прошло, и это было прекрасно.
Потом Одри авторитетно сказала, что нам пора собираться, и мы пошли к выходу. И действительно, пора было уходить, наступила ночь, и вампиры наверняка нас ищут. Скоро они будут здесь. Я не знала, сможем ли мы сбежать, но попробовать стоило.
Спускаться пришлось самостоятельно, по лестнице с двадцатого этажа. Мы освещали наш путь фонариками мобильных телефонов, на которых больше не работала связь. В ближайшее время это их лучшее применение. Я могла позволить себе перепрыгивать через ступеньку, поэтому мне все время приходилось ждать осторожно идущую Одри и неторопливого Винсента. В конце концов, мне это надоело.
- Я обещала о тебе позаботиться. Но, умоляю вас, соберите оружие, воду и еду без меня, хорошо? И я очень, очень хочу чаю. Поймите, я не могу пропустить более ни минуты сияния над Киферу.
- Ладно, иди, - неохотно сказала Одри, - но жди нас у магазина.
Я посветила фонариком на Винсента и увидела, что он кивнул. Я стала перепрыгивать сразу через две ступени, спускаясь вниз так, как не спускалась даже в пятом классе. Так могли делать веселые и крутые девочки, вовсе не я. Я была уверена, Дебби в школе могла перепрыгивать через две ступени.
Было нехорошо оставлять одного Винсента, потерявшего отца, и Одри, убившую человека. Я понимала, что оба они до сих пор пребывают в состоянии шока, и им придется пережить не одну неделю, чтобы прийти в себя. Именно из-за своего мутного состояния они не поняли, почему на самом деле я рвусь на улицу. Вампиры наверняка будут с минуты на минуту, может быть, они уже стоят около дома или рыскают по квартире. Я надеялась, что я первая их встречу, и когда Винсент и Одри увидят меня, говорящей с ними (или съеденной ими), они попытаются спрятаться. Я-то уже попалась. Я не была героиней, которая хотела жертвовать собой ради других, но я понимала, что у меня больше шансов что-то донести вампирам. Одри не была на шоу, она не знала их по-настоящему. Винсент же вероятно погиб бы сразу. Не было сомнений, что он, как сын главы охотников, причастен к тем угрозам, которые услышал король от Дуэйна. Я же ещё могла попробовать сказать, что ушла от вампиров с Винсентом, потому что хотела сбежать, а не потому что хотела быть с охотниками. Все говорят, что Габриэль - самый либеральный король за всю историю вампиров и людей, может быть, он простит меня.
Когда я оказалась внизу, я была уверенна, что Винсент и Одри только на половине пути. Я выбежала на улицу и увидела перед собой очертания целой толпы. Они были освещены лишь сияющим небом, оттого я не могла распознать, кто это на самом деле. Я беспардонно подняла руку с телефоном и посветила на них. В центре стоял король, а рядом с ним сама королева. Недалеко от них я рассмотрела Шона и Шери, сбоку стоял взволнованный Йозеф. Остальных, может быть, я и видела на балу, или в зрительном зале, но не знала их имен. Когда я опустила телефон, мне вдруг показалось, будто я что-то упустила. Словно было в этой толпе что-то неправильное, что я успела увидеть, но не успела осознать. Ощущение жути накрыло меня с головой, оно было словно контрастный душ на фоне моего хорошего настроения. Я подняла телефон снова и направила его в центр толпы. За королевой стоял мой папа. Черты его заострились, глаза потускнели, он стал весь блеклый, будто бы я смотрела на него сквозь грязное окно. Ночью вампиры должны были смотреться словно живые люди, но он и не выглядел мертвым. Просто он изменился настолько, что его родная дочь не узнала его с первого раза.