Я остановилась, чтобы осмотреться. Из монастырского храма донесся колокольный звон, и в пустынной дотоле местности появились человеческие фигурки.
Остановив маленькую старушку, бредущую на службу, я спросила у нее, где находится Тополиная, дом пятнадцать.
Она подняла на меня глаза и с нескрываемым любопытством поинтересовалась:
– А вы не к Полине?
– К какой? – не поняла я.
– К Полине Воронцовой. Вы к ней, что ли?
– Да, – кивнула я.
– У ней беда, – поделилась со мной словоохотливая старушка, покачав головой, и снова повторила:
– Така беда… Сын ее жену вроде убил, не слыхали?
– Слыхала, – вздохнула я. – Но ведь это еще не доказано?
– Дак уже в тюрьме парень-то, – запричитала старуха. – А Машка его еще та курва была, еще та…
Она вдруг развернулась, не договорив, и пошла снова к храму.
– Постойте! – окликнула я ее. – А где их дом-то?
– Да вон он, – махнула она рукой. – Ты возле него стоишь.
С этими словами она торопливо засеменила своей дорогой.
Я проводила ее недоуменным взглядом и пожала плечами: за несколько минут общения старушка успела не только указать мне дом, но и поделилась своим отношением к бедной Маше Тумановской. Так что… Нечестно обвинять бабушку в невнимании к моей персоне!
Я направилась к домику, калитка, скрипнув, впустила меня в печальный двор.
Подойдя к двери, я постучала.
Сначала мне никто не ответил – домик казался всеми покинутым, но я не собиралась сдаваться и постучала снова.
На сей раз в доме где-то в глубине раздались шаги и зажегся свет. А потом мужской голос поинтересовался:
– Кто там?
И я первый раз не сразу сообразила, как мне следует представиться!
Нет, честное слово, я настолько растерялась, что мне даже не пришло в голову соврать, представиться, например, корреспондентом, или изобразить подругу Маши, или, наоборот, представиться знакомой Игоря!
Он снова спросил, кто я.
– Простите, что я вас беспокою, – выпалила я. – Я частный детектив. Александра Сергеевна Данич. Мне очень нужно с вами поговорить. Откройте, пожалуйста!
Человек за дверью задумался, можно ли мне доверять настолько, чтобы впустить в дом, но, видимо, любопытство пересилило, и дверь приоткрылась.
Убедившись, что я одна и без оружия, он открыл дверь шире, и теперь я могла его видеть.
– Здравствуйте, Александр Евгеньевич, – сказала я.
Сомнений в том, что передо мной стоит отец Игоря, у меня не возникло. Они были похожи как две капли воды, только у Воронцова-старшего не было бороды, а густые волосы уже давно поседели. Но глаза были такими же, точь-в-точь, – с легким прищуром, глубокие и карие, с легким оттенком зеленого, едва уловимого, лишь изредка вспыхивающего где-то в самой глубине.
Надо же быть до такой степени похожими!
– Ну-с, и чем я могу служить? – поинтересовался он, рассматривая меня с любопытством. – Такой юной девушке-детективу с пушкинским именем?
Я чувствовала себя полным «чайником»!
Что же мне ему сказать?
«Понимаете, я хочу спасти вашего сына»?
– Понимаете, – сказала я вслух, бросаясь в омут головой. – Я… Я хочу помочь вашему сыну!
– Игорю? – спросил он.
Я кивнула.
– Чем?
– Как чем?
– Чем вы ему можете помочь?
Я молчала, смотря в пол. Под его насмешливым взглядом я снова почувствовала себя ученицей старших классов. «Данич, вам не кажется, что иногда люди совершенно не желают, чтобы вы совали свой любопытный нос в их дела?»
– Деточка, – мягко произнес отец Игоря, дотрагиваясь до моего плеча. – Я благодарен вам за участие в судьбе моего сына… Поверьте, очень благодарен. Но… Вы же знаете, обстоятельства таковы, что все усилия обречены на провал. Вы хотите найти смягчающие вину обстоятельства? Я не думаю, что убийство имеет оправдание. Я, может быть, покажусь вам жестоким, но Игорю надо расплатиться за совершенное деяние. Какой бы ни была Мария, он не имел права так поступать… Бог запретил нам убивать, а Игорь нарушил эту заповедь. Так что давайте позволим ему пострадать за совершенное зло. Иначе его жизнь будет адом.
– Она и так ад, – буркнула я.
– Значит, так надо.
– Вы не правы, – покачала я головой. – Я надеялась найти в вашем лице союзника. Я думала, что вы, как и я, не верите в его вину!
– Но он убил ее, деточка! И ничего с этим поделать нельзя…
– Я так не считаю…
Ох, до чего мне хотелось сейчас расплакаться!
Хотя, если разобраться, «что мне Гекуба?»
А вот поди ж ты, к глазам подступают слезы, и я чувствую себя одинокой воительницей, чьи усилия заранее обрекают на провал даже те, в чьем лице я надеялась если не обрести союзников, то хотя бы увидеть немного сочувствия!