— Ты полетишь со мной, — сказал он, собственнически закутывая мои плечи плащом, который немного просох, но все же оставался влажным и пах водами подземного озера. — Потерпи немного, и я приведу тебя в свой дом, где ты сможешь согреться, переодеться и отдохнуть.
— Зачем? — повторила я вопрос, на который так и не получила ответа от тёмного эльфа.
— Наши с тобой судьбы переплелись в тот момент, когда ты услышала мою прощальную песнь. — Сурово свел золотистые брови эльф, глядя куда-то за пределы своего сознания. — Я оплакивал гибель родного брата, который сгинул в этом самом месте, и ты стала свидетельницей моей боли и моей печали.
— И что? — недоумевающе пожала я плечами, все еще не понимая, как это могло связать меня с темным.
— Я и сам не до конца понимаю, что произошло, но с тех пор я искал тебя. Не мог избавиться от ощущения, что так нужно, и прилетал сюда каждый день, — ответил он, с тревогой поглядывая на заходящее солнце. — Однажды я набрался храбрости и спустился в поселение к людям, чтобы узнать о тебе хоть что-то.
— Ты что? — округлила я глаза от шока. — Что же они с тобой сделали?
— Ничего, — губы эльфа растянулись в болезненной гримасе. — Я попытался расспросить людей, но они шарахались от меня, как от прокаженного. Страх в людях столь же силен, сколь и наш. Мы боимся друг друга, и этот глубинный страх не позволяет нам общаться.
— Коэнцы не убили тебя? — спросила я эльфа, все еще не веря в возможность того, что он вот так запросто появился в поселении.
Да, на месте жителей деревни, при появлении темного я бы спряталась за семью засовами и не показывала головы на улицу, ведь нам рассказывали, что эльфы — несущие смерть — это признак скорой кончины.
— Попытались, — скривился эльф, — но об этом позже. Ты уже вся синяя от холода, а вожак людоволков ближе, чем мне казалось.
Темный резко подошел ко мне вплотную, обхватил руками, прижимая к себе так, что я от стыда и смущения не знала, куда смотреть, став его второй кожей, и неожиданно расправил белоснежные крылья, взмыв вверх со скоростью, от которой заложило уши. Завизжав от страха и восторга, я обняла темного эльфа за плечи и снова заплакала. В этот раз от облегчения и надежды, которые захватили мои тело и разум.
«Я не так безнадежна, как думают древние. Я еще покажу этому миру, что тоже способна на чудеса. И, пусть без магии, но коэн Ша и другие ответят за свои мерзкие и бесчеловечные действия. Клянусь, Всеотцом!»
Глава восьмая. Эпилог
(Форг)
По небу кружила пыльца — серебристые снежинки, о предназначении которых я знал от Нанды. Это магическая пыль — источник силы всех существ в нашем мире, которые отличны от людей, как и я сам.
Поляну медленно окутывали сумерки, и с каждой прожитой минутой становилось все тяжелее дышать, и я ловил пальцами серебристую пыль, которая подпитывала стену огня, которую я воздвиг, едва узнав это место и увидев тех, кто спешил ко мне.
Воспоминания обожгли сознание яркими картинами прощания с Розали. Она ушла, а я стоял и ничего не мог поделать.
Магические путы спали с меня в тот самый миг, как макушка Розали исчезла в темных водах подземного озера, и пещеру осветил радужный луч сияния, значение которого я не понял. Древний объяснил природу свечения тем, что переход свершился, и Розали оказалась в том месте, куда вела ее судьба. И, сколько бы я не умолял Духа раскрыть мне тайну нахождения Розали, кричал, угрожал, срывая голос, он лишь разводил руками, твердя, что не ведает ее судьбы, не видит ее пути, не знает ее предназначения.
Злость вспыхнула на подкорке сознания диким яростным пламенем, и я снова сжал руки в кулаки, чтобы не спалить лес, окружающий поляну. Люди Карриена не выдержат еще одной моей атаки, они едва спаслись в прошлый раз. Но боль, которая рождалась от беспомощности, буквально раздирала меня изнутри, душила, обжигала яростью, и я ревел, как раненый медведь, не находя выхода своим чувствам, а стена пламени вокруг меня ревела в ответ.
— Не приближайся к нему! — услышал я суровый окрик Норда, и дернулся, желая с ним поговорить.
«Но что я скажу Люциану, который пытается прорваться сквозь огненную завесу, выставленную мною, словно щит? Как посмотрю в глаза тому, кто ждал вовсе не моего возвращения? Как поведаю о страшном ритуале Нанды, которая принесла в жертву Карриена, чтобы спасти мою жизнь, как она считала, более полезную ей и людям? Что я могу и готов им рассказать?» — метались в моей голове бешеные жалящие мысли, которые вновь и вновь гоняли меня по пламенному мучительному кругу, исход которого был один — я потерял ее. Я потерял мою Розали и понятия не имею, где она сейчас и с кем. Что испытывает и как справляется с одиночеством?