Выбрать главу

Городок уже угомонился. На улицах в старинной части, где находился этот отель, и вовсе никого. Лишь однажды мимо проехала машина. Она удивилась. Неужели Руслан? Если это так, то жених ее явно не заметил. Но скорее всего она просто обозналась, успокоила тогда себя Дэзи.

Подъехав к отелю, она остановила машину. Припарковалась у самого тротуара, в густой тени низко спустивших ветви деревьев. Но выходить не стала. В машине лежала начатая пачка сигарет. Дэзи вздохнула, взяла зажигалку, щелкнула ею. Курить отчего-то расхотелось… Надо было признать, что она очень волнуется. Предстоящий разговор, очевидно, многое ей откроет…

Дэзи опустила стекло. И сразу шелест листвы, душистые весенние сумерки наполнили машину. А почему, собственно, ей так уж все это надо? Может, вернуться? Однако она чувствовала, что есть тут какая-то тайна, секрет. Да, она это ясно чувствует. И от этого ей кажется все время, что рядом опасность… Кружит, кружит в двух шагах от нее. Конечно, может быть, это ерунда по сравнению с тем, что она чувствует, когда Руслан ее целует…

Наконец она все-таки вышла из машины. Спросила у портье, дома ли постоялец из тридцатого номера.

Ей ответили утвердительно. Ни на лестнице, ни в коридоре она никого не встретила.

Отель явно пользовался не слишком большой популярностью. Хотя до пика туристического сезона было еще далеко, и такое пустующее состояние было характерно почти для всех гостиниц городка.

Еще издали Дэзи заметила, что дверь одного из номеров настежь открыта в коридор.

…Лепорелло лежал на полу, привалившись к дверному косяку, и голова его по-стариковски жалко припала к плечу. Дэзи поразило почему-то именно это: молодой сильный атлет — и жалко, бессильно склоненная голова. В номере лампа-абажур, низко спущенная над столом, раскачивалась от сквозняка.

Этот же сквозняк шевелил на столе листы бумаги. Тихонько шипела включенная кофеварка. Это был единственный звук, все остальное поражало безмолвием.

И самое большое — мертвое — безмолвие и неподвижность были в этом человеке, лежащем у раскрытой двери.

Из оцепенения ее вывела именно кофеварка.

Стараясь не дотронуться до мертвеца, она перешагнула порог, вошла в номер, подошла к кофеварке и выключила ее. Казалось бы, зачем? В двух шагах лежит убитый человек. Почему ее так волнует кофеварка? Но она подошла и выключила. Ее поразило, что в такой дикой, не вмещаемой умом ситуации человек продолжает автоматически делать простые, привычные вещи: выключает кофеварку, вытирает носовым платком руки…

Взглянула на бумаги, разбросанные сквозняком по столу… Кажется, этот человек снова готовился отправить ей очередное послание.

Зачем? Что он хотел ей сказать?

Так же старательно обходя покойника, она вышла в коридор.

Хотела прикрыть за собой дверь… Но это было невозможно из-за того, как лежал мертвец — прямо на пороге.

Дэзи огляделась по сторонам. Никого. Не надо, чтобы кто-нибудь видел ее здесь. Пусть разбирается полиция.

Позже, когда полиция стала разбираться и ее даже вызвали в полицейский участок на опознание — оказывается, в письме этого парня было указано ее имя! — Дэзи не призналась, что знает убитого. Так посоветовал ей по телефону отец. В том, что она была на месте убийства, папа тоже запретил ей признаваться.

Как всегда, отец торопился, говорил кратко и ничего не стал ей толком объяснять. Было понятно, что он по-прежнему считает ее маленькой, несмышленой девочкой, которую нельзя посвящать в важные взрослые дела.

Это его отношение к ней очень мучило Дэзи. Особенно в последнее время, когда вдруг появилось столько загадок.

Но что она могла поделать? Ведь она всегда была послушной дочерью.

«Не надо никому ничего говорить, — лишь строго и кратко заметил отец. — Зачем нам, детка, лишние хлопоты?»

Отцу вторил ее жених Руслан. Удивительно, но он говорил почти теми же самыми словами. «Зачем нам лишние хлопоты?» Только вместо «детка» у него была привычка говорить ей «беби».

— Не надо прояснять все до бесконечности, до прозрачности, беби, — сказал ей Руслан. Он ласково усадил ее за столик кафе и заказал мороженое.

«Как с маленькой несмышленой девочкой, — подумала Дэзи. — Вот тебе мороженое — веди себя послушно!»

— Почему? — вслух спросила она. — Почему не надо прояснять до прозрачности? Разве это плохо?

— Иногда да… Можно оказаться перед пустотой.

И вообще… Всякий раз, когда тебя охватит страсть к приключениям, предупреждай меня. Зачем ты поехала в этот отель? Какие-то дурацкие послания тебя испугали? Шутка идиота! Тебе нужно смотреть на жизнь спокойно, а не глазами, полными страха.

— Но этот человек погиб… — возразила она.

— Поверь, к нам это скорее всего не имеет никакого отношения.

— А вдруг он хотел сказать мне что-то важное?

— Ерунда! — Руслан махнул рукой. — Я понимаю, ты много пережила из-за своей матери. К тому же у тебя непростые, довольно сложные отношения с отцом. Нервы, потрясения… А теперь еще и эта история… Вот что значит влезать не в свое дело!

— Не в свое дело?

— Я хочу сказать: не уходи больше никуда одна без меня. Хорошо? И пообещай мне, что ты больше не будешь заниматься этой историей! Будешь спокойно жить и ни о чем больше не думать.

— Вообще не думать?

— Нет, — он слабо улыбнулся. — О печальном, о дурном не думать. Кстати, как тебе эта швейцарская клиника? Знаешь, я лично согласен с твоим отцом.

Совсем немного — недельку-другую — тебе бы не повредило там отдохнуть… Мне кажется, ты только укрепила бы свое здоровье.

— Хорошо.

— Что — хорошо?

— Я обещаю подумать.

Он посмотрел на нее удивленно: так кротко она ответила.

— Пойми, нет человека на этом свете, о котором я волновался бы так, как о тебе…

«Я раздваиваюсь, — грустно подумала Дэзи. — Одна, прежняя Дэзи, доверчивая и влюбленная девочка, просто растаяла от этих слов, а другая, новая, недавно появившаяся — жесткая и подозрительная женщина — холодно подумала о том, что ее жених Руслан (если не считать Светловой, официанта и ее самой) был единственным человеком, который знал о посланиях Лепорелло».

Она же сама, как ни предупреждала ее Светлова, и проговорилась ему об этом.

А потом Лепорелло погиб.

И теперь Дэзи решила, что не будет больше, как страус, прятать голову в песок и отгонять от себя воспоминания о том вечере, когда она нашла убитого Лепорелло.

Напротив, она постаралась подробно, в деталях, восстановить тот вечер в памяти.

И по мере того, как она это делала, все очевиднее становилось: машина, которая тогда по пустынной улице промчалась ей навстречу, была машиной ее жениха Руслана.

— Ну, все, дорогая, мне пора… Нужно работать! А то солнце скоро начнет садиться… Для художника свет — это все!

— Можно я побуду рядом с тобой?

— Беби, ты же знаешь, как я счастлив, когда ты рядом. Но, понимаешь… Извини, дорогая, сейчас мне это будет мешать. Творчество и любовь — это прекрасно… Но два слишком сильных чувства одновременно? Они мешают друг другу, взаимно друг друга ослабляя. Или творчество, или любовь…. Прости, беби!

— Но…

— Я обожаю тебя! Но мы же договорились… Мы ведь свободные творческие люди, и у каждого должна быть своя жизнь. Как ты понимаешь, моя жизнь — это творчество, работа… Мои картины. А ты — ты моя любовь! Я поработаю на пленэре, а когда солнце скроется, вернусь в «Королевский сад». Ты будешь меня ждать?

— Ну хорошо…. — Она вздохнула, как ребенок, которому отказали в новой игрушке.

И еще долго стояла и махала вслед рукой, предан-" но глядя, как он быстрым шагом уходит по поднимающейся на гору и сильно петляющей дороге. Махала до тех пор, пока его силуэт не скрылся за деревьями.

А когда он наконец скрылся из виду, заторопилась и она… Никогда раньше она не думала, что умеет так хорошо притворяться и быть такой скрытной. Так, например, она ни словом не обмолвилась жениху о том, что видела свой портрет. И какого она мнения о его таланте художника.