Элоф поджал губы. Он все удерживал мой взгляд. Не моргая.
– Клянусь богами, я не стеклянная! – Я сделала несколько шагов в сторону. – Маскарад забрал все мое сердце по кусочкам, и я бы хотела получить их обратно. Если гильдия Кривов может быть полезна, то давай рассказывай, иначе, обещаю, я признаюсь каждому скидгарду, что у меня в планах отравить пирожные на празднике. По крайней мере, тогда я найду Хагена, если меня саму бросят в застенки маскарада. Не сомневайся во мне, я так и сделаю.
На протяжении нескольких вздохов Элоф смотрел на меня, слегка оглушенный, затем сложил руки на груди, переминаясь с ноги на ногу.
– Самое забавное в твоих угрозах то, что ты настолько тупа, что пойдешь и выполнишь их. Хочешь заключить сделку с Кривами? Неразумно, но если уж ты настаиваешь, дэнниск… – Элоф указал на дверь Анселя, делая шаг к теням под деревьями, – то тебе стоит спросить приятеля твоего братца, что в такие сделки входит. А потом уже делать выбор.
В груди что-то содрогнулось. Ансель знал о Повелителе теней? Неуловимом, властном и кошмарном любителе сделок? Да быть такого не может.
Элоф шагнул прочь с крыльца, и мое горло стиснула паника.
– Подожди, ты куда идешь?
– Прочь. Как и в случае с тобой, маскарад и меня тоже может вывести из равновесия, – Элоф помедлил, прежде чем скользнул в темноту. – Не глупи и не смей идти сегодня за братом. Ты ничем ему не поможешь, если погубишь себя.
А затем он исчез.
Я простояла на крыльце коттеджа Анселя еще один долгий вздох. Дважды меня ломали. Дважды Восточное королевство крало у меня дорогого сердцу человека.
Время для моей мести приходило и уходило уже слишком много раз.
Этого раза я не упущу.
Глава 5
Повелитель теней
Холодный ветер прорывался меж узких планок, составлявших стены сарая. С крючков на стенах свисали лопаты с расщепленными рукоятками, серпы с пятнышками затвердевшей ржавчины на лезвиях и забытые топоры, которыми когда-то пользовались, чтобы сформировать и выстроить все поместье.
Я подбросил и поймал золотую монетку пенге. Для кого-то она значила бы целую жизнь, полную экономии и пустой похлебки, для других была суммой, которую едва замечали. Мне был неважен размер оплаты; что имело значение – так это страх и безнадежность, что скрывались за ней, когда она попала в мои руки.
Когда учитывались отчаяние и нужда, эта конкретная монетка стоила больше, чем вся сокровищница Черного Дворца.
Когда дверь, сорванная с одной из петель, открылась, я не обернулся. Лишь перебросил пенге из руки в руку, глядя на холодные ленты лунного света, разлившиеся по пыли и запустению.
– Ты опоздал, – сказал я, собирая тени вокруг плеч и рук. Когда страх набирал силу, можно было рассчитывать на бÓльшую власть. Если бы я был человеком получше, я бы мог проявить некоторое уважение к своему посетителю. Он, несомненно, нес на себе страх, но тот был притуплен яростным гневом, может, даже и ненавистью ко мне.
Нагло. Немножко храбро.
Дверь закрылась с громким стоном.
– Мне за детьми смотреть нужно.
Я фыркнул. Вечно оправдания. Малышня может выжить и без отца. Я ведь смог.
Хотя, опять же, я был не из тех, какими матери надеются увидеть своих детей, когда те вырастут, но я вполне мог сказать, что выжил, и сегодня держал в руках власть. Больше, чем большинство жалких малышей сможет сказать о себе, когда вырастет в жалких слуг для богатых домов.
Я повернулся лицом к главному смотрителю Дома Штромов. Монета, которой он заплатил мне почти два года назад, перекатывалась меж моих пальцев. При виде ее в его глазах промелькнул новый страх. Страх никогда не проходил мимо меня незамеченным.
Коль скоро моя сила жила в этих приступах паники, все, что я чувствовал, – это удушающий, сковывающий страх.
К его чести, мужчина скрыл свое беспокойство несколько вздохов спустя и смерил меня жестким взглядом.
– Это не входило в нашу сделку.
Один уголок моих губ изогнулся в улыбке.
– Не знал, что ты устанавливаешь правила, Ансель. Наша сделка заключалась в том, что ты будешь должен мне услугу, если я доставлю тот тоник, что нужен твоему мальчику. Проходил ли хоть месяц, когда доставка не состоялась?
Ансель был высоким мужчиной. Он мог бы быть устрашающим, если бы не раскрывал сердце так широко и не позволял другим видеть, что для него важнее всего. Когда его младший сын два года назад подцепил Дикую Лихорадку, его сердце навсегда ослабло. Но травы и эликсиры, тронутые месмером, были недешевы.
Я устроил так, что один эликсирщик – альвер с чудесным даром смешивать зелья и яды – создал для мальчика тоник. Спас его маленькую жизнь.