– Идем, – сказала Тейф. Она сняла винтовку с плеча и взяла ее наперевес.
Я, ошарашенный видением Лондона в огне, пошел следом. Следующие несколько часов прошли вне времени и его хода, они превратились в настоящий бесконечный кошмар перебежек и прискорбных видов разрушенного города.
Мы пересекли Темзу по перекореженным, как пальцы ног, останкам массивного моста, лежавшего грудами камней в воде. Мы перебирались от кратера к кратеру, от горы мусора до рухнувшей стены, прокладывали путаный курс к Ист-Энду. Там, где пройти было невозможно из-за пожаров или патрулей «локеров», как их называла Тейф, мы отступали и шли в обход или ждали, когда путь очистится. Один раз нам пришлось спрятаться в траншее, наполненной замерзающей жижей, а в ярде от нас прошла группа врагов, смеющихся и болтающих друг с другом на своем варварском языке. Я приподнял голову и мельком увидел их бледные большеглазые лица, полные жестокой радости. Тут Тейф зашипела и заставила меня пригнуться.
Видения смерти и разрушения. Расколотый купол огромной церкви Кристофера Рена[7]. Широкий бульвар и множество человеческих тел. Люди были не только убиты, но и ограблены – оружия при них не было. Массивные металлические машины, искалеченные артиллерией и, очевидно, еще недавно приводившиеся в движение колесами с натянутыми на ними металлическими ремнями, теперь стояли, упершись друг в друга в неподвижной схватке, и посылали в небо грязноватый дымок из своих люков. Следы желтоватого газа, осевшего до самой земли. Стоило Тейф почувствовать его приторно-тошнотворный запах, как она развернулась и бросилась прочь, а я закашлялся и пошел следом за ней на заплетающихся ногах.
Так мы продвигались по городу – то ползком, то прячась, то перебежками – Тейф впереди, осторожно, полупригнувшись, с винтовкой наперевес, я – следом, ошеломленный видом развалин.
Лишь один раз я вышел из тяжелого ступора, когда мы забежали отдохнуть в выпотрошенный собор. Огромные купола упали на землю, когда выгорели деревянные брусья, и теперь они лежали на боках в обугленных скамьях близ алтаря. Я обнаружил, что одна часть церкви была переделана морлоками во временный мясной магазин для голодных солдат. В темноте на крюках этой мрачной бойни виднелись туманные очертания полувыпотрошенных тел, они покачивались и крутились над разбросанными внизу грудными клетками и позвоночниками. Я поймал себя на том, что разглядываю котелок топленого жира, и едва смог подавить рвущийся наружу крик. Неожиданно словно сама церковь начала кричать, накренилась, а затем потемнела относительно той темноты, которая наполняла ее до этого…
Тейф несколькими пощечинами вернула меня в сознание. Кошмар еще не закончился. Она подняла меня на ноги и вывела на пустую улицу.
Когда мы наконец проскользнули в Ист-Энд, этот район города был погружен в безмолвие, на улицах, как туман, висел дым, повсюду виднелись следы недавно закончившегося сражения. Морлоков мы не увидели. Они явно закончили свои дела и перешли в другой район, чтобы отпраздновать там победу.
Мы нашли остатки роты Сквизера – они все еще покоились в траншеях, которые выкопали в центре узкого перекрестка. Тейф начала поиски среди трупов и через некоторое время перевернула тело лежащего в грязи пожилого человека с седой бородой. Тейф на миг приложила ухо к груди старика, но через несколько мгновений опустила холодное тело обратно на землю.
Я, замерзший, сломленный, в порванной и заляпанной грязью одежде, стоял рядом с ней и дрожал, оглядывая разорение вокруг нас. Луна опустилась низко, уже соскальзывая в наполнявший небо дым. Где мы будем, когда наступит рассвет?
Тейф показала на ряд траншей:
– Посмотри, не пропустили ли локеры какие-нибудь боеприпасы. Нам нужно все, что удастся найти.
Мы разделились и приступили к неприятной работе, обыскивая тела убитых мужчин и женщин, которые были последним гаснущим светом человеческого общества в осажденном городе и мире вокруг него. Сколько еще осталось случайных искр вроде Тейф и меня, преследовавших единственную цель – забрать с собой на тот свет как можно больше морлоков?
Таким было следствие амбиций одного человека, надумавшего путешествовать во времени! Время! Человек, в гостиной которого я обедал в начале этого долгого, темного вечера, человек, само воспоминание о котором я проклинаю в моем сердце! Машина времени, ставшая мостом для этих монстров, порожденных нами и перелетевших через миллионы лет в прошлое, чтобы с нами же и покончить. На всех безмолвных, забрызганных кровью лицах тех, кого я осматривал, читался тот же вопрос, который я ощущал и в собственном сердце. Что за зловредный замысел провидения мог таким образом закольцевать на себя само Сотворение мира, уподобляя его змее, заглотившей собственный хвост?
7
Имеется в виду собор Святого Павла, построенный архитектором Кристофером Реном (1632–1723).