Я смотрел на свою грязную руку, кровь на ней еще не засохла и потому поблескивала в лучике лунного света, проникавшего в руины, смотрел и ждал нападения на нас морлоков. Шум за горой расколотых кирпичей. Кровь и грязь.
3. Сигары и хорошее пиво
– Ну, же, Хоккер, просыпайтесь. Все не так плохо, как вам кажется.
Кто-то довольно грубо коснулся меня носком ботинка. Я открыл глаза, которые, как я думал, закрылись навсегда на моем последнем земном видении, и увидел доктора Амброза. На его мертвенно-бледном красивом лице гуляла натянутая улыбка.
– Вы! – воскликнул я, поднимаясь на локтях. – Исчадие ада! Что за богопротивные трюки вы со мной проделываете?
Я бы встал на ноги и ухватил его за горло, если бы не серебряный наконечник его трости, прижатый к моей груди.
– Держите себя в руках, Хоккер. – Улыбка исчезла с его губ. – Воистину трюки! Если человек с завязанными глазами шел по краю пропасти, а потом кто-то сорвал повязку с его глаз, вы бы назвали это трюком? Господи милосердный, Хоккер, вы должны быть благодарны, а не выплескивать на меня раздражение, будто вы и на самом деле пострадавший. Ну-ка, вставайте и возьмите себя в руки. Все получит свое объяснение. А пока выпейте это. Поможет прочистить голову.
Он прислонил к стенке свою трость, наклонился, ухватил меня за руку и поставил на ноги, но те попросту подогнулись из-за слабости. Почувствовав, как он поднес к моим губам маленькую серебряную фляжку, я сделал глоток, другой, третий и по вкусу понял, что это бренди, притом хороший, хоть и с незнакомым мне послевкусием. Тепло алкоголя разлилось по моим жилам и странным образом остановилось у меня на затылке. Головокружение и звон в ушах исчезли, а усталые ноги перестали дрожать.
Амброз забрал у меня почти пустую фляжку и сунул ее в свой карман.
– Ну что, пришли в себя? – спросил он.
Я кивнул, потом обвел взглядом открывающийся нам вид. Новая волна разочарования захлестнула меня.
– Бог мой! – воскликнул я. – Ничего хуже я не видел! Что здесь случилось? Что случилось с городом?
Город лежал, освещенный холодным серым светом, какой иногда можно увидеть во время ложных восходов солнца и не являющих собой ни вечер, ни настоящее утро, когда мир и все его содержимое кажутся всего лишь сгустками тумана, созданными тщетными надеждами и желаниями… Если человек пробуждается после беспокойного сна в такое время, то он может только сесть у окна и думать о тех, кого потерял, о тех, кто последовал за его родителями в холодные и бессердечные области ниже травы, безмолвные и темные. В конечном счете наступает утро, и мир вновь обретает материальность, но в сердце человека навсегда остается еще одна тоненькая ниточка льда.
Таким был свет, в котором я увидел руины Лондона. Но теперь они казались не свежими ранами войны, а руинами, заметенными ветрами прошедших веков. Горы обломков утратили свои когда-то острые кромки, они были скрыты мхом и чахлыми сорняками. Дорога изобиловала рытвинами, словно земля под ней просела от времени. Пока я оглядывал этот ужасный ландшафт, маленькое, похожее на саламандру существо с глянцево-черной спиной стрелой взобралось на вершину одной из невысоких груд, посмотрело на нас глазами, похожими на игольчатые лучики света, и исчезло. Потом появилось другое существо, но с чернильного цвета крыльями летучей мыши, оно выпорхнуло из одной из трещин в земле, а потом скрылось, заложив вираж на прохладном ветерке с запада.
– Не самое приятное зрелище, верно, Хоккер? – Амброз взял свою трость и показал ею в сторону горизонта. – Это единственный оставшийся путь к океану и всем землям за ним.
– Бог мой, – сказал я. – Куда вы меня перенесли? Это что – какое-то будущее, когда на Земле не осталось ни людей, ни морлоков? Бога ради, скажите уже мне, что после?
– Вообще-то после этого – ничего, – поспешил вставить Амброз. – И до этого – тоже. Вашего доброго, уютного тысяча восемьсот девяносто второго года, как и всех других лет правления Виктории, да и всего остального существования Земли, начиная с ее газообразного младенчества до финального огненного рывка назад в солнце, больше нет. То, что вы видите вокруг, есть камни и мелководья вечности после того, как Море Времени было осушено до дна. Таков конечный результат всех этих игрищ с путешествиями во времени.