– Что ж, не можем же мы вечно тут торчать. – И Тейф двинулась вдоль высокой металлической ограды, окружавшей территорию клиники. Я пошел следом, и через несколько шагов мы оказались в темном пространстве, куда не доходил свет фонарей, украшавших улицу перед домом.
– Тс! Хоккер, Тейф – сюда! – Я повернулся и увидел фигуру Амброза, отделившуюся от самой глубокой тьмы у ограды. Он жестом руки поманил нас. – Веселенькое дело, да? – сказал он, когда мы втроем образовали маленький заговорщицкий кружок против металлической ограды.
– Зачем вы нас привезли сюда? – спросил я тихим голосом. – Какое отношение наше дело имеет к какой-то частной клинике?
– Скоро узнаете. – Амброз достал откуда-то из-под пальто цилиндрический предмет – предмет этот оказался медной капитанской подзорной трубой – и быстро растянул его на полную длину. – Посмотрите на это большое окно вон там, – сказал он, протягивая трубу мне.
Я сделал, что он просил, и вскоре уже настроил трубу на стекло окна, указанного Амброзом. Линзы были великолепного – или волшебного? – качества, позволяя рассмотреть комнату за стек-лом во всех подробностях.
– Ну, что вы там видите?
– М-м-м… довольно хорошо обставленную комнату, больше напоминающую гостиную в чьем-то доме, чем палату в клинике. Книги, дрова горят на колоснике, все такое. И старик в кресле с подголовником читает книгу. – Я передал подзорную трубу Тейф, и та в свой черед навела трубу на указанное окно.
– Что-то из этого имеет значение? – спросил я.
– Человек, которого вы там видите, – невозмутимо сказал он, – не кто иной, как реинкарнация короля Артура, защитника Британии.
– Но… но там же какой-то старик! – воскликнул я. – Весь седой.
– Артур рождался и старел во многих своих жизнях, – сказал Амброз. – Кроме тех его реинкарнаций, которые погибали в расцвете юности, когда он выполнял свой долг перед Англией и всем христианским миром.
– Но сегодня – он глубокий старик, – повторил я. – Какая у нас есть надежда победить морлоков с таким вождем?
– Вы говорите, как сопливый юнец, – отрезал Амброз. – Старость – наилучший возраст для великого воина, в это время к его таланту полководца добавляется самая неподдельная мудрость. Нет, не преклонные годы в этой его жизни ослабили его и не позволяют ему теперь возглавить войну с морлоками. Тут действуют совсем другие факторы.
– И какие же?
– Мой дорогой Хоккер, все мы сейчас на пути к раскрытию этой тайны. Вы и Тейф – мои союзники в поисках истины, известной мне только отдельными фрагментами. Я знаю, что в настоящее время Артур катастрофически слаб, и знаю, кто за это ответственен. Но как им это удалось и что должны сделать с этим мы – вот вопросы, на которые мы должны найти ответ все вместе.
– Тогда я с вами, – сказал я. – Неужели его держат в плену? И кто же его тюремщики?
– В комнату вошел кто-то еще, – произнесла Тейф, не отнимая подзорной трубы от глаза. Она в течение еще нескольких секунд внимательно вглядывалась в освещенную комнату за стеклом окна, потом пробормотала: – Это невероятно. Похоже, что…
– Дай я посмотрю. – Я взял трубу из ее послушной руки и навел на комнату. – Боже мой! – воскликнул я. – Это… это же вы! – Я повернулся к Амброзу. – Человек, разговаривающий с Артуром, – ваша точная копия! Что тут происходит?
Без всяких объяснений Амброз отнял у меня подзорную трубу и навел ее на две фигуры, видимые в окне: седоволосого, но сохранившего благородный вид старика и пугающе точную копию самого Амброза.
– Да, – пробормотал он, убрав трубу от глаза и полностью ее сложив. – Это он. Мой старый заклятый враг, а точнее – враг всего человечества. Он снова вернулся к активной жизни вследствие этой дьявольской игры со временем, затеянной морлоками.
– Но кто он? Или что?
– Сейчас он действует под именем доктора Мерденна из Парижа, основателя и главы собственной частной клиники здесь, в Лондоне. Но я знавал его в другие времена и в других местах, далеких от этого. Возможно, высшей точки всех своих предыдущих карьер он достиг, когда звался Ибрагимом, главным советником Сулеймана Великого в те времена, когда Оттоманская империя находилась в зените и представляла собой постоянную угрозу христианской Европе. Я тогда сражался с ним на пару с Артуром, и мы едва избежали поражения и уничтожения христианского мира.
– Значит, этот Мерденн бессмертен, как и вы?
Амброз почти полностью прикрыл глаза, но продолжал вглядываться в далекое окно.
– Бессмертен – да, – сказал он. – Но не как я. Мерденн – именно так мы будем называть его, потому как его настоящее имя нельзя произносить – это карикатура на меня и на мою силу, весь смысл его существования диктуется ему жаждой властвования над людьми. Но не в качестве правителя. Он предпочитает спать во чреве земли, пока не подворачивается возможность тайно отдаться во власть своим жестоким и деспотическим амбициям. Так он оказался советником Сулеймана, а теперь предлагает свои услуги морлокам, питая гнусную надежду стать тайной силой, властвующей за их формальным управлением временем. Он наш самый жестокий и безжалостный враг, более опасный, чем морлоки, – искусный и имеющий силу, сравнимую с моей.