– Мы еще свидимся, – сказал он, – сейчас у меня неотложные дела, а потом нам предстоит долгое путешествие – на сей раз в пространстве, а не во времени, – прежде чем доберемся до места вашего назначения. Но я обещаю, что непременно вас туда доставлю. А пока вынужден вас покинуть.
Он издевательски отдал нам честь и развернулся на каблуках.
– Катись к черту, – бросила ему в спину Тейф. Один из наших охранников оскалился и что-то ей пролаял. – И ты тоже, – ответила она.
Прежде чем этот словесный обмен зашел дальше, к браслетам на наших запястьях прикрепили цепочку, после чего увели прочь в окружении морлокских охранников. Путь наш вел по арочному коридору в проход чуть поменьше, ответвлявшийся от главного, откуда мы попали в маленькую комнату, наспех переоборудованную из складского помещения в тюремную камеру. Морлоки сняли с нас цепочку и браслеты, после чего затолкали в это мрачное помещение, захлопнув за нами тяжелую дверь. Вскоре она открылась ровно настолько, чтобы охранники смогли забросить внутрь два потрепанных одеяла, после чего вновь закрылась с громким лязгом. Мы с Тейф остались вдвоем.
Она сделала два-три шага, насколько позволяла ширина комнаты, потом села на одно из одеял.
– Похоже, дела наши неважные, да? – произнесла она почти безразличным голосом.
– Довольно лаконичная оценка ситуации, – сказал я. – И все же не могу с вами не согласиться. Похоже, конец уже близок.
Поразмыслив несколько секунд, я понял, что моя степень самоконтроля больше ничуть меня не удивляет. В некотором роде я ощутил облегчение от того, что скоро наше путешествие подойдет к концу. Мы сделали все, что было в наших силах. Я не мог назвать ни одного действия, за которое мог бы себя корить. Может быть, Амброз ошибся, не найдя для своих целей какую-нибудь более героическую личность. Но я сделал все, что мог, и не чувствовал за собой вины. Меня грызли печаль и сожаление, когда я думал о горьком будущем, которое ждет оставленный далеко позади невиновный мир. Но сомнений в нашей с Тейф судьбе у меня не оставалось.
Тейф прервала мои темные мысли.
– И что, по-твоему, нас ждет? – спросила она. В ее голосе на удивление не слышалось никаких эмоций. Вероятно, она пришла к тем же внутренним рассуждениям, что и я.
– Понятия не имею. – Я показал на унылые стены нашего узилища, освещенного единственной голубой лампой наверху. – Может быть, они уже позабыли о нашем существовании. Вполне возможно, что эта комната станет нашей гробницей.
– Налга что-то говорил о путешествии. Интересно, в какие края. – Она размышляла вслух, словно обращаясь к пустому пространству.
– Кто знает? – ответил я. – Они мыслят вовсе не как люди. Насколько я представляю, они, вполне возможно, намереваются предложить нас в качестве блюда с яблоками во рту на каком-нибудь банкете в честь победы.
На этой веселой ноте наш разговор иссяк. На протяжении нескольких часов мы сидели в гнетущей темноте, держа свои мысли при себе. Впрочем, голодная смерть нам точно не грозила, поскольку один из морлоков открыл дверь и оставил поднос с графином воды и парой плоских лепешек. Помедлив несколько секунд в размышлениях о происхождении этой пищи, мы все же съели их и напились. Так прошло неизвестно сколько времени, а потом в какой-то момент я заснул на одном из тоненьких одеял.
Вывел меня из сна без сновидений звук открывающейся двери. Тейф уже сидела спиной к одной из стен камеры, глядя на нашего посетителя. Налга уже стоял в дверях со своим эскортом морлокских охранников за спиной.
Отвратительная победная ухмылка не сходила с его смертельно бледного лица.
– Похоже, – сказал он, – я еще продолжаю нести за вас ответственность. И поскольку я уже проделал с вами немалый путь, то теперь мой долг доставить вас еще дальше.
– И в какие же это края? – спросил я с неловкой формальностью. Каких бы победных триумфов ни предвидел этот морлокский офицер для своего зловредного племени, он оставался все тем же несносным выскочкой.
– Скоро увидите, – ответил он, ухмыляясь еще шире. – Если вы двое дадите себе труд выйти в коридор, то наше путешествие может начаться немедленно.
Как только мы вышли из маленькой камеры, один из морлоков двинулся было к нам с наручниками и цепями, но полковник остановил его.
– Полагаю, мы можем обойтись и без этого, – предложил он, повернувшись к нам. – Я уверен, вы оба осознаете тщетность попыток предпринять что-либо безрассудное.
Присутствие морлокской охраны и в самом деле исключало благоприятный исход любой попытки бежать. А кроме того – куда мы могли бежать? Мы безвозвратно переместились на несколько веков в будущее в те края, где ждать помощи нам не приходилось. Единственной нашей судьбой теперь было милосердие – понятие, не вызывавшее ничего, кроме смеха – наших тюремщиков.