Но почему были совершены теракты? Я до сих пор понятия не имел, почему на русских бросали бомбы. А почему в Калькутте?
Возможно, вопрос был проще. Индия была воплощением демократии в Азии. Англичане оставили после себя структурированную систему, которая в одних местах работала очень хорошо, а в других была адекватной. Но в Калькутте они потерпели серьезную неудачу.
Возможно, Чоени Мехта могла бы дать мне подсказку, необходимую мне, чтобы узнать, кто стоит за этими трудностями.
Узнать ее адрес было нетрудно, хотя в телефонной книге его не было. После нескольких телефонных звонков я был в пути.
Она жила в одном из старейших «дворцов» на Чоу-ринги-роуд, роскошном доме, стоявшем в стороне от дороги на большом участке, окруженном высоким металлическим забором и покрытом синей керамической плиткой. Пандус вел к богато украшенным, но прочным железным воротам. Сикх резко посмотрел на меня, сказал что-то по телефону, потом сделал жест и открыл большие ворота. Я въехал и услышал, как позади меня хлопнули ворота.
Я припарковался на подъездной дорожке между Rolls-Royce Silver Cloud и потрепанным Land Rover.
Меня ждала молодая индианка и провела меня через передний двор, мимо сада с навесом, по тропинке мимо бассейна и через дверь на другой стороне огромного особняка.
У Чоени была квартира во флигеле большого дома. Она встретила меня у дверей.
— Ты нашел меня, — сказала она и улыбнулась. — Я очень надеялась, что ты сможешь это сделать.
Она повернулась и показала мне красивое сари, которое было на ней. Рука и плечо из под мягкой, нежной синей блузки были видны, но большую часть их скрывал шарф, свисавший с ее левого плеча и заправленный под правую руку. Это был шелковый платок сотен цветов с замысловатым узором по подолу и кое-где фигурками, вышитыми вручную по шелку. Сари развевалось по полу. «Красивы… и женщина, и сари».
Она улыбнулась и посмотрела на меня своими карими глазами.
— А вы, сэр, хорошо и дорого одеты, но пистолет виден у вас из-под левой руки. Все ли американские производители фейерверков носят оружие?
Я рассмеялся, чтобы скрыть свое удивление. Большинство опытных глаз не могут обнаружить Вильгельмину, потому что она утопает в моей куртке. Но эту куртку дал мне Хоук, и она была не так хорошо скроена, как моя.
«В чужой стране никогда не знаешь, чего ожидать».
Чони не стала уточнять. Она окинула комнату взмахом руки. — Что вы думаете о моей комнате?
Это была захватывающая комната. Помесь плохих модемов и поп-арта с оттенком черного юмора. Я так и сказал, она нахмурилась.
«Не будь жестоким, ты должен быть добр ко мне».
'Почему?'
«Вот как иначе произвести впечатление на женщину».
— Почему я должен произвести на тебя впечатление?
«Всем известно, что американские мужчины пытаются соблазнить каждую встречную женщину».
Она кивнула кому-то, кого я не видел, и провела меня к складным стеклянным дверям, которые открывались на приятный балкон. Там росли цветы, небольшие кустарники и дерево. Хотя я вошел на первый этаж, мы были теперь на втором этаже, с видом на реку. Под собой я увидел желтые языки пламени маленьких костров.
— Похороны, — объяснил Чоени. — Это место кремации у притока Ганга, реки Хугли.
Мне было интересно, выполняет ли сейчас Чоени задание, знает ли она, кто я на самом деле, и знает ли она что-нибудь о нападении на магазин той ночью. Она ничего не сказала. «Семья относит тело к реке для очищения», — сказала она. «Тогда сын раздробит череп».
— Череп разбивают? — недоверчиво спросил я. — У трупа?
«Естественно; надо освободить душу до того, как тело будет сожжено».
— А пепел?
— Его бросают в реку Домы, каста, которая занимается кремацией для нас. После просеивания пепла на обнаружение золотых колец и тому подобного. Так они обеспечивают себе средства к существованию».
Затем она повернулась и взяла стакан хереса у слуги, подошедшего к нам с подносом. Я сделал глоток и обнаружил, что это превосходный херес.
Вскоре служанка вернулась и объявила, что еда подана. Я ожидал фантастической индийской еды, много риса и карри, но, как сказала Чоени, мы поели, как сельские жители. Еда была почти скудной, несмотря на тарелки с золотой каймой и столовые приборы из дорогого серебра.
'Кабачок,' — сказала она, когда я ел зеленый овощ.
«И чапати», — добавила она, когда я проткнул вилкой плоскую булочку в форме блина. Был чечевичный соус с рисом и несколько кусков козьего мяса, но вряд ли это была роскошная еда, которую я ожидал в таком доме, как ее.