– Уходи и не возвращайся, ты нам такая не нужна! Держи двери…
– Может все-таки выслушаем ее? – Вопрошал мужской голос.
– Не вмешивайся, лучше попридержи хорошенечко дверь! Варя, слышишь ты нас? Можешь больше не возвращаться, услышала Варь? Варя? Варенька?
– Она ушла, ты ведь ее прогнала только что!
– Попридержи язык! Варя, Варюша?
– Куда же она теперь пойдет, ай ну и дура же ты!
– Пусть идет куда хочет.
Владислав Романович отчетливо услышал тяжелые шаги, сопровождающие горький плач юной Вареньки, которая ныне спускалась по лестнице. Ему хотелось нагнать ее, выйти из дому вслед за ней дабы проследить куда направится эта заблудшая, невинная душа, но он не смог даже пошевелиться, словно слился со всей действительностью вокруг себя, как бывает временами в сновидениях, когда человек лицезрящий сон становится невольным его наблюдателем, увы пригвожденным к одной только сцене, Владислав Романович нашел себя в том же положении, и проявляя невероятную силу воли он встал с места, накинул на себя плащ и вышел из квартиры силясь догнать Вареньку.
Солнце уже окрасило небеса своими яркими цветами и когда Владислав Романович вышел из-за двора ему открылась великолепная картина небес —майского заката, состоящего из исключительно светлых тонов. То было оранжевое марево, точно разлитая в небе краска, которая сначала усиливалась в своей яркости, затем застывала и наконец принималась таять и размываться, но так медленно и неспешно что увы нельзя было назвать это закатом, казалось еще немного и солнце вдруг повернет вспять и покатится обратно, освещая и без того полусонный белыми ночами город, который скорее жаждал прихода летних мимолетных ночных мгновений таящих в себе столько поэтической, меланхолической красоты, нежели еще одного бесконечно тянувшегося дня полного духоты и пыли.
Владислав Романович поспешно преследовал эту женскую фигуру, отдаляющуюся от него тем быстрее чем он успевал обнаружить. Ко всему прочему его сбивала и путала толпа народу, куда-то вечно спешащая, неразлучная друг с другом, вечно говорливая и смеющаяся, словом, вездесущая, от которой нельзя было найти ни единого средства избавления. Он расталкивал прохожих, отпрыгивал от детей и уворачивался ото всякой трости, стремящейся проучить его за грубые выходки, исполненные им скорее из необходимости нежели из-за простецкой скверности его характера, здесь он был бессилен и мог разве что пожать плечами, чувствуя безграничную стыдливость, притупляя взор от грозных беспощадных взглядов направленных на него. Увы в ту минуту ничто не могло потревожить его внимания, ведь оно полноправно принадлежало Вареньке то появляющейся среди людей, то посреди них укрывающейся. Ее несчастье и горе стало принадлежать ему, и напротив, он, будучи в самом отчаянном расположении духа нашел утешение в ее несчастии и потому не замедлил последовать за ней, чтобы удостовериться в благополучии ее дальнейшей судьбы и облегчить тем самым собственные муки снедающие его душу.
Остыв окончательно на небесах солнце село укрывшись ненадолго за горизонтом, чтобы затем незамедлительно оттуда вынырнуть. Оно скорее уподоблялось свече, накрытой колпаком, которая продолжала неустанно освещать все до чего только могла добраться своим слабым светом. Дивное великолепие, называемое белыми ночами, всегда порождало самые яркие чувства и оставляло приятное послевкусие каждому гостю и жителю этого славного города, которому посчастливилось стать свидетелем этого прекрасного явления. Так небеса оказывают радушный прием всякому встречному припрятывая крупинки звезд дабы те не отвлекли внимания непосредственно от самих небес и этого чуждого другим городам цвета присущего им по той простой причине что лишь Петербургу подвластны все его различные оттенки, виды и подвиды которых так будоражат разум.
Люди имеют обыкновение распускаться как цветы при солнечном свете с тем лишь отличием что распускаются они вечером исключительно летним или пред летним, когда жара вынуждает людей если не в действительности, то по крайней мере мысленно посетить морскую гладь, почувствовать ее свежий воздух, пропитанный влажностью и солью. Эти вечера походящие на милость провидения становятся чудесной возможностью насладиться упущенным из-за жары днем, особенно если день этот отличался особенною духотой, приводящей человека в такое состояние, в котором он совершенно бесполезен и беспомощен. Таким образом вечер отыгрывается у дня и человек не преминет этим воспользоваться.
Владислав Романович нагнал Вареньку у моста Поцелуев, в это время сумерки сгустились настолько насколько это было возможно. Люди беспрестанно проходили через мост. Здесь можно было увидеть и рабочего, прощающегося со своей женой и офицера, расстающегося со своей возлюбленной, которую он тщился обвертеть вокруг пальца.