Мистер Фредерик последовал вперед, не оглядываясь по сторонам. Владислав Романович видел, как Варенька потянулась рукой к мистеру Фредерику чтобы остановить его, но тот отошел лишком далеко и она, поддаваясь своей нерешительности не стала тревожить его понапрасну. Мистер Фредерик отошел на приличное расстояние и уже покинул улицу захваченною бедняками. Он опустил голову так словно глядел себе под ноги и его спина вместе с плечами вдруг затряслись. Было видно, как он поднимал руки к лицу перекладывая фонарь из одной руки в другую, а затем вытирал их об материю своего платья. Вскоре Мистер Фредерик затушил фонарь и исчез во мраке.
– Варенька… – прошептал вдруг словно только что проснувшийся Владислав Романович в чрезвычайном волнении. – Не так я ее себе представлял, впрочем, это совершенно не имеет никакого значения. Я так устал, как же мне быть? У меня совсем вылетело из головы что завтра «Ночь музеев», а между тем это действительно так! Но как же она молода, эта Варенька! Как же она красива, как хороша, восхитительна! Способна ли она на преступление, о котором она говорит? Такая чистая душа, такая… нет, слов совсем не нахожу, мне бы бумагу… все на бумагу, но неужто настало вдохновение? Прямо сейчас? Когда так клонит в сон? Когда уже совсем скоро выглянет солнце! Солнце… как же моя свечка? Задул ли я ее? О боже мой, моя свечка!
Владислав Романович резко обернулся в противоположную сторону. Становилось светлее и теперь он мог с легкостью отличить одну улицу от другой. Он побежал со всех ног в сторону дома. Ему не хотелось терять вдохновения, к тому же он не помнил задул ли он свечу, когда уходил. Без свечи невозможно писать ночью. Без вдохновения Владислав Романович не мог написать ни одной строчки, ни единого слова. Добравшись до дома, он судорожно взялся отпирать двери. Дверь не поддавалась. Он взялся за дверную ручку, потянул дверь на себя и повернул ключ в замочной скважине, которая поскрежетала точно от негодования и щелкнула то ли торжественно, то ли неприветливо поддаваясь хозяину.
От свечи осталась одна треть. Кисточка спокойного, яркого, прямого огонька неустанно горела. Казалось, ничто не могло потревожить этого огонька. Как только Владислав Романович открыл дверь из незапертого окна подул сильный ветер и моментально задул пламя свечи. Владислав Романович успел разглядеть дым и уловил неприятный запах характерный дешевым свечам. Он закрыл за собой дверь и почувствовал на себе тяжелый груз разочарования. Что могло так разочаровать Владислава Романовича? Он словно ожидал увидеть, придя домой совсем другую картину. Вполне очевидно, что он представлял себе собственную квартиру, охваченную зловещим пламенем, превратившим в пух и прах все его труды и унесшим безвозвратно всю мнимую макулатуру которой он так сильно дорожил.
Владислав Романович поник головой. Он закрыл за собой дверь и неподвижно стал наблюдать за своей комнаткой. Ноги его окоченели. Мысли тяготили его. Вдруг в голову закралась лунным светом трагичная и непростительная мысль. Владислав Романович не хотел принимать ее во внимание. Он всячески отгонял от себя подобные думы, что затягивали его в мир полный кошмаров, в мир от которого он всеми силами убегал, но который неотступно призывал его к себе, взывал к нему, обращался к его сущности дабы беспощадно и всецело завладеть ей.