– Не такой уж я бездарный: сообразил все же с некоторым опозданием. – Он тщательно стряхнул пепел с сигареты, потом спросил: – Когда вы родились?
– Хотите поздравить меня с юбилеем?
– Еще не решил… Ну ладно, если это тайна, – оставим. Но, может быть, вы мне хотя бы скажите, где работаете?
Теперь и Алберт достал сигарету. Нервно чиркая спичками, он отрезал:
– Это абсолютно не ваше дело!
– Так? Допустим… Скажите, пожалуйста, какие были ваши отношения с Юрисом?
– Отношения? Никакие! – Алберт снова пожал плечами и добавил: – Вообще – за кого вы, в конце концов, меня и Юриса принимаете?
Рандер нахмурил брови:
– Может быть, обойдемся без колкостей и оскорблений? Я надеюсь, вы понимаете, что положение серьезное?
Алберт ничего не ответил, и Гирт продолжал допытываться:
– Вы хорошо знаете остальных гостей?
– Я их вообще не знаю, – не замедлил ответить Алберт и желчно пояснил: – К вашему сведению, я не стукач.
– Очень хорошо… – медленно произнес Рандер. Он понимал, что продолжая в таком духе, ни к чему не придет. В то же время не переставал удивляться: почему Алберт настроен так враждебно? Гирт почувствовал: в нем тоже закипает гнев и наперекор всем усилиям сдержаться голос его звучит резче, чем он хотел бы.
– Теперь, пожалуйста, расскажите, что вы делали после того, как вышли из кабинета!
Алберт выпрямился в кресле. Повернул тощее тело к Рандеру и, гневно уставившись на него, потребовал ответа:
– Это что такое? Допрос?
– Нет, почему… Скажем наведение справок. Или, говоря по-человечески, выяснение обстоятельств.
Темные волосы Алберта взъерошились, его и без того неряшливый костюм был посыпан пеплом, а складки на высоком лбу и вокруг рта обозначились глубже, чем обычно.
– Послушайте, – сказал он внушительно, – у вас нет никаких прав что-либо спрашивать! Если вы думаете, что Юриса убил я, – думайте себе на здоровье! Только сначала вы Должны это доказать! Понимаете – вы! Не я должен стараться кого-то убеждать, что я не верблюд!
– Это от вас… – начал было Рандер, однако Алберт не дал ему договорить:
– Между прочим, с таким же успехом я могу допустить, что Инсберга убили вы! Ясно? Вы подозреваемы ровно настолько, насколько и все остальные! И я могу вообще вам не отвечать!
– Конечно, можете, – это ваше право. Только не кажется ли вам, что вы ведете себя по-детски? Самое позднее завтра вам так или иначе придется отвечать – не мне, так кому-то другому. Я лично полагаю: всякий честный человек заинтересован раскрыть преступление как можно скорее.
– О моей честности разрешите судить мне самому! Заботьтесь сами о себе!
– Постараюсь… – Рандер с подчеркнутой почтительностью склонил голову и погасил сигарету в пепельнице. – Итак, что произошло после того, как вы оставили кабинет Юриса?
Алберт откинулся в кресле и, скривив лицо, вздохнул.
– Знаете, откровенно говоря, вы мне начинаете надоедать.
Гирт согласно кивнул.
– Отвечая откровенностью на откровенность, могу признаться – наши вкусы совпадают…
Его собеседник какое-то время молча курил, наконец сказал:
– Ну, хорошо. Оставив вас наедине с прекрасной Диной, я спустился вниз, обнаружил, что у меня кончились сигареты, подошел к вешалке, взял из пальто новую пачку. Потом сидел в столовой и курил. После чего… после чего через коридор вернулся в зал.
Рандер подождал немного, затем спросил:
– И дальше?
– Нет никакого «дальше»! Там я торчал до тех пор, пока на сцене не появилась наша актриса и не объявила с большой помпой радостную весть, что нужно искать Юриса.
– Сколько времени вы просидели в столовой?
– Я уже вам сказал, что не имею обыкновения смотреть на часы!… Может быть, минут пять.
– В коридоре и столовой вас кто-нибудь видел?
– Ага! Так я и думал! – Алберт рассмеялся кратким беззвучным смехом и затем с вызовом посмотрел на Рандера. – Представьте себе – не видел! Я там был один – слава богу, потому как хотел хоть на минуту избавиться от вашего замечательного общества. – Он гневно раздавил окурок и добавил с издевкой: – Так что видите – у меня были все возможности…
– Да, – спокойно согласился Рандер. – Но, может быть, вы кого-нибудь видели?
– Через закрытую дверь? Я в замочную скважину не подглядывал!
– Не слышали тоже?
– Что же я мог не слышать?! Галдеж рядом?
– Я имел в виду в коридоре. Или на кухне…
– По коридору ходили какие-то люди. Несколько раз.
– Кто?
– Откуда мне знать?
– Жаль… – проворчал Гирт и спросил: – Ну, а в зале?
– Что в зале?
– Кто там был, когда вы туда вошли?
– Черт его знает, кто там был… Зирап, конечно, – он сидел у радиолы и производил весь этот шум. Калвейт тоже там был. Потом вошла моя жена… Нет – сначала как будто вошла Расма. А Ирена вскоре после нее. Потом ненадолго исчез Зирап, а в этом промежутке, кажется, вернулся Улас… Или вернулся позже, и вообще – я не помню! – Раздражение Алберта готово было вспыхнуть с прежней силой. – В конце концов, я вам не швейцар и не табельщик!
Рандер вынул блокнот и быстро сделал какие-то пометки. Закончив, сказал:
– Спасибо!
– Ну, больше вам ничего не нужно?
– Пока нет.
– Я же еще не признался!
– Ничего, еще успеете, – Гирт улыбнулся, добавив, – если понадобится…
Он встал.
– А теперь… Как это ни было бы вам неприятно, вам придется вернуться к остальному обществу.
Алберт исподлобья угрюмо глянул на Рандера.
– А если я вовсе не собираюсь отсюда выходить?
Рандер мгновение помолчал, затем сдержанно сказал:
– Мы оба тут, разумеется, всего лишь гости.
Какое-то время они смотрели друг на друга; наконец Алберт махнул рукой:
– Ну, бог с вами!…
Он медленно поднялся и пошел к выходу.
Уже взявшись за дверную ручку, обернулся и презрительно бросил:
– Только знайте, зря вы на это гробите время!
И вышел, хлопнув в сердцах дверью.
Глава пятая
Оставшись один, Рандер присмотрелся к комнате. Налево от входа у окна помещался небольшой письменный стол. В углу между ним и дверью стояла на полу ваза. Гирт включил карманный фонарик и заглянул в нее, ваза была пуста. Напротив стола – на стене, отделяющей «будуар» от столовой, – висело зеркало, рядом с ним стояла книжная полочка, на ней – старомодные часы, фотография Юриса и керамическая вазочка с сосновой веткой. Между письменным столом и вторым окном, из которого открывался вид на двор, помещались мягкое кресло и торшер.
Рандер пододвинул кресло поближе к столу, поставил торшер рядом, включил его и чуточку приподнял навощенный абажур. Погасив верхний свет, Гирт поставил свой стул у письменного стола, для пробы посидел на нем и остался доволен преобразованиями: сам он останется в тени, зато собеседник, занявший кресло, будет находиться ниже, й на его лицо будет падать свет от торшера. К тому же, надо полагать, перестановка не бросится никому в глаза, покажется случайной.
Рандер положил на письменный стол свой блокнот, ручку, встал и вышел в зал.
– Товарищ Улас, могу ли я попросить вас на минуточку!
– Что? Меня? Пожалуйста! – отозвался тот с высокомерной любезностью, встал и, проходя мимо жены, бросил:
– Так что, Дина, готовь теплое белье, а потом не забывай о посылках!…
Актриса кисло усмехнулась, давая этим понять, что шутка, на ее взгляд, не удалась, и ничего не ответила.
Рандер указал Уласу на кресло, сам сел у стола и какое-то мгновение внимательно разглядывал надменного гостя; рослый, крепкого телосложения, круглолицый, лоб средней высоты, скорее высокий, чем низкий, прямые брови, прищуренные серые глаза, жесткие линии рта… Гирт вдруг спохватился, что, увлекшись изучением внешности Уласа, автоматически отмечает ее особенности по так называемой схеме словесного портрета. В свое время Гирт подобным образом составил портреты многих преступников… Но преступник ли человек, сидящий напротив него, – этого он пока не знал.