– Ничего не поделаешь.» Скажите, а вот это, – Рандер поднял микрофон выше, – кто–нибудь уже брал в руки?
– Да. Товарищ Улас рассматривал его. И его жена. И товарищ Алберт.
Гирт поморщился и проворчал:
– И Зирап, конечно, не утерпел…
– Нет, – Калвейт покачал головой. – Зирап нет. – И, чуть подумав, добавил извиняющимся тоном: – Я понимаю, наверное, было очень неосторожно с моей стороны, что другие тоже… Отпечатки пальцев и все такое, да? Но мне как–то не пришло сразу в голову.
– Ну ничего, – Рандер положил микрофон на письменный стол, сунул блокнот в карман. – Пойдем, посмотрим, что там делается в столовой. Кстати, нет ли у вас спичек?
– Нет, к сожалению.
Гирт вложил сигарету обратно в пачку и пошел к двери, но на пороге неожиданно остановился.
– Вы идите! – сказал он Калвейту. – Я сейчас приду. Вернувшись к креслу, Рандер взял микрофон, обвел быстрым взглядом комнату, затем открыл тумбу письменного стола, отыскал полупустой ящик, положил в него микрофон, после чего запер дверцу и, сунув ключ в карман, последовал за Калвейтом.
Войдя в столовую, Гирт увидел, что здесь собрались все. Внимание было обращено на Уласа, который, встав на принесенное из зала кресло и поднявшись на цыпочки, шарил рукой по печке. Очевидно, неожиданная находка Калвейта вдохновила его на новые поиски. Или же им руководили какие–нибудь личные соображения?… Алберт стоял, прислонившись к стене, рядом с дверью, наблюдал за его возней и ухмылялся. Расма и Ирена сидели в мягких креслах, актриса с презрительным видом стояла у стола посредине комнаты. Зирап, втянув голову в плечи, с тревогой на лице понуро куксился у подоконника. На диванчике никто не сидел.
– Там ничего нет, – слезая со стула, авторитетно заявил Улас и, брезгливо скривив губы, принялся стирать с рук грязь. Ему никто не ответил.
– Кажется, я уже говорил, что здесь ничего нельзя трогать! – недовольно заметил Рандер и, взглянув с раздражением на Уласа, пробурчал: – Тоже мне самодеятельность…
Затем пересек комнату, вынул карманный фонарик и, опустившись на колени перед диваном, начал обследовать его низ.
Все было именно так, как говорил Калвейт. Одна лента – примерно в середине сиденья – провисла, и микрофон, несомненно, был заложен за нее. Другие ленты прижали бы плоский диск так плотно, что ему оттуда вовек бы не вывалиться. Но засунуть что–либо за них было гораздо труднее, и преступник в спешке; конечно, предпочел эту. Пока мебель не трогали, микрофон находился в полной безопасности даже на провисшей ленте, тем более если кто–нибудь давил своим весом на подушки. Рандер тщательно проверил все брезентовые полосы, однако больше ничего не нашел. Он встал, погасил фонарик, смахнул с колен пыль. Остальные следили за его действиями с большим или меньшим интересом, и Гирту снова пришло в голову, что среди них находится и тот, кто спрятал здесь испорченную деталь…
Относительно отпечатков пальцев на микрофоне Рандер не питал иллюзий – он был почти уверен, что ничего обнаружить на нем не удастся. Тем не менее сохранить их надо было, поэтому Гирт обратился к хозяйке:
– Не найдется ли у вас небольшой коробочки – такой, куда можно было бы положить микрофон?
Помолчав, Инсберга пожала плечами:
– Вряд ли.
– Ну тогда, может быть, чистый полиэтиленовый мешочек?
Инсберга кивнула:
– Попробую поискать. Не найду, так сниму с пластинки.
Она вышла и вскоре вернулась с прозрачным мешочком.
– Спасибо, – поблагодарил Рандер.
Засовывая мешочек в карман, он вспомнил о спичках и вышел в коридор, чтобы взять их в пальто.
После ярко освещенной столовой темный коридор показался ему еще более мрачным, чем был. Рандер подошел к вешалке и, нащупав пальто, которое принял за свое, опустил руку в правый карман. В тот же миг Гирт понял, что ошибся, и уже собирался было вынуть руку, но тут его пальцы нащупали нечто такое, отчего он невольно напрягся: кожаные перчатки в чужом кармане были… липкие!
Гирт вынул их (в ноздри тотчас ударил слабый запах слив) и зажег карманный фонарик. Сомнений не оставалось – он нашел те самые перчатки! Рандер быстро направил сноп света на груду одежды и сразу увидел, что по ошибке засунул руку в пальто Юриса, висевшее рядом с его собственным.
Волей–неволей Гирт почувствовал к противнику нечто похожее на уважение. Нет, этот человек действительно был не глуп! Как раз наоборот, – все более явными становились доказательства его находчивости и предусмотрительности. Он был слишком умен и осторожен, чтобы надевать свои собственные перчатки, вместо этого выбрал чужие, мало того, принадлежащие жертве… Именно свое пальто и Юриса Гирт второпях не проверил. Ему это показалось совершенно излишним. Не ошибись он сейчас в потемках, – не видать ему этих перчаток и поныне!
Рандер засунул находку обратно в карман и приоткрыл дверь в столовую.
– Расма, выйдите, пожалуйста, на минуточку!
Хозяйка неохотно встала и медленным шагом прошла в коридор. Даже в тусклом свете висящей снаружи лампочки Гирт заметил, что она хмурится.
– Когда вы искали в пальто у Юриса ключи от машины, в кармане находились перчатки?
– Перчатки? – Брови Расмы поползли вверх. Она на мгновение задумалась. – Да, кажется, были.
– Липкие? Мокрые?
– Не знаю. Может быть, и так! Не обратила внимания. А что?
– Эти перчатки были на руках того, кто убил вашего мужа.
– Перчатки Юриса?
Во взгляде Расмы промелькнула брезгливость.
– Да.
Рандер достал из кармана своего пальто спички и вслед за Расмой вернулся в столовую. Остановившись у стола рядом с актрисой, он обратился к Ирене:
– К сожалению, я должен вас еще раз побеспокоить. Пойдемте, пожалуйста, со мной!
Алберт резко оттолкнулся от стены.
– Что вам опять от нее нужно? – спросил он, чуть ли не с угрозой.
– Только получить ответы на несколько вопросов, – ответил Гирт очень спокойно.
На удивленье, Алберт постарался в этот раз сдержаться. Тем не менее голос его прозвучал зло:
– Свои глупые вопросы можете задавать мне. А ее оставьте в покое!
Гирт склонил голову.
– Я непременно воспользуюсь вашим любезным предложением. И все же сперва я должен поговорить с вашей женой. – Он повернулся к Ирене: – Товарищ Алберта, вы ведь совершеннолетняя и сами можете решать за себя, не так ли? Не будем понапрасну терять время!
Ирена, поглядывавшая в смятении то на одного, то на другого, робко поднялась и, бросив испуганный взгляд на мужа, вышла в сопровождении Гирта в зал.
Рандер распахнул дверь «будуара» и посторонился. Ирена, помедлив, прошла мимо него и остановилась посреди комнаты. Разговор предстоял нелегкий, и Гирт подумал не без юмора: не мешало бы знать, где тут у Расмы хранится валерьянка. Сегодня ему снова пришлось убедиться, что иметь разговор с одной истеричной женщиной нередко бывает труднее, чем допросить нескольких матерых преступников; особенно в таком случае, как этот, когда приходится касаться исключительно деликатной материи.
– Садитесь, пожалуйста, садитесь! – легко и насколько мог непринужденно сказал Гирт. – В двух словах нам всего не переговорить.
На лице Ирены появилась вымученная улыбка, которая, по всей вероятности, должна была засвидетельствовать, что она чувствует себя как нельзя более уверенно.
Выждав, пока она села, Рандер занял свое место у письменного стола (блокнот он до поры до времени оставил в кармане) и любезно спросил:
– Вы в последний раз не успели мне все рассказать, не так ли?
– Как это? – растерялась Ирена, и ее чахлая улыбка мигом увяла.
– Ну, такое сложилось у меня впечатление… Кстати, вы тогда сказали: «Это неправда!» Помните! Теперь мне кажется, что… Это все–таки правда…
– Не помню. – Ирена опустила голову и снова принялась крутить браслеты. Не поднимая глаз, она произнесла: – Не понимаю, о чем вы говорите… И что вы от меня хотите!
Гирт чуть нагнулся вперед.
– Только правды. И ничего больше, – спокойно сказал он. – Не нужно играть в жмурки, Ирена, поверьте мне! Я ни в чем не собираюсь вас упрекать, хочу только выяснить, правда ли, что вы и Юрис… что он был для вас больше, чем просто знакомый…