Рандер усмехнулся:
– А как же! И не только у меня одного. Ирена, например, сейчас думает, что преступница – вы.
– Да? Ну, откровенно говоря, это в ее стиле. И, если не секрет, как она напала на столь блистательную идею?
Вместо ответа Гирт спросил:
– Сегодня в столовой вы смотрели альбом индийского искусства?
– Этих обворожительных женщин, которых Ирена подарила Юрису? Да, смотрела. И что же?
После того, как Рандер, поколебавшись, рассказал в двух словах о находке Расмы, актриса секунду помолчала, затем рассмеялась:
– И посему Ирена теперь пребывает в полной уверенности, что это засунула туда я? Н–да!… – Она сочувственно покачала головой. – Оказывается, она еще глупее, чем мне представлялось до сих пор. Даже верить не хочется! Видно, не зря говорят, что глупость – единственное явление на свете, не знающее границ…
Гирт снова улыбнулся и спросил:
– Когда же это было?
– Когда я там сидела? Давно. После полудня. Часов эдак в пять. Точнее сказать не могу. Словом, это было еще до того, как мы принялись за торжественную трапезу. Помню, – в тот момент почти все слонялись по залу, вовсю орало радио, а сам юбиляр с кем–то ссорился в коридоре. Вскоре из кухни вышла Расма с кувшином лимонада в руке и, проходя мимо, пригласила меня, а потом и всех остальных к столу. Честно говоря, давно уже было пора – я успела проголодаться, как волк! Я оставила книгу на телефонном столике и заторопилась в зал, чтобы поскорее занять место за столом.
– После этого, позже, вы еще видели этот альбом?
Дина Уласе подумала, затем покачала головой:
– Откровенно говоря, я не присматривалась, но, кажется, он больше мне на глаза не попадался.
– Вы как будто упомянули, что Юрис с кем–то ссорился в коридоре?
– Да. Не то чтобы ссорился, это чересчур сильно сказано. Вообще они разговаривали довольно спокойно. Лишь раз Юрис повысил голос.
– Кто был второй?
– Этого я не знаю.
– И о чем они разговаривали?
– Тоже не знаю. Слышала только – Юрис сказал громче обычного что–то о платине.
Гирт быстро поднял голову.
– О чем?…
– О платине, да. Меня это тоже несколько удивило. Иначе, пожалуй, я этого разговора не запомнила бы.
– И что же он конкретно сказал?
– Я разобрала всего пару слов. Как я уже вам говорила, они беседовали негромко, вдобавок в зале играла музыка, правда, пока еще не во всю мощь, как позже. Так вот: дверь в коридор была открыта, и вдруг Юрис произнес чуточку громче: «Ну, разумеется!» Собеседник ему что–то тихо ответил, после чего Юрис воскликнул: «Как я могу не говорить?! Ведь это же платина!» Второй опять что–то пробубнил даже тише, чем в первый раз, как бы успокаивая Юриса, а дальше я уже ничего не слышала. Вскоре после этого они вошли в зал.
– Значит, вам показалось, что Юрис во время этого разговора был взволнован?
– Да, я думаю, что так. Расстроен, пожалуй, даже сердит. Или точнее – возмущен.
– Но кто мог быть второй?!
Актриса с сожалением покачала головой.
– Я же вам сказала – понятия не имею. Во всяком случае, это был мужчина. Но он бубнил так тихо, понимаете, – себе под нос, что я ничего не поняла. Единственное, что я могу заявить с полной уверенностью – это был не мой муж. Голос Харалда я узнала бы, даже если бы он объяснялся шепотом!
– Может, это был Зирап?… Или Алберт?… Калвейт?
Уласе только качала головой.
– Или же вы сами… – наконец отшутилась она. – Нет, не старайтесь понапрасну! Чего не знаю, того не знаю.
– И у вас действительно не шевельнулось ну ни малейшей догадки?
Актрисе послышалось в голосе Рандера недоверие. Она глянула на него с легкой иронией.
– Хорошо. Дабы вы меня не заподозрили в чем–нибудь дурном, дескать, я собираюсь что–то утаить, скажу вам то, чего никогда никому не говорю, кроме врача… – Уласе помрачнела. – Я плохо слышу, не знаю, можете ли вы представить, что это значит для актрисы. И главное – это прогрессирует. Вот так–то.
Она подошла к письменному столу, резким движением бросила окурок в пепельницу и через силу улыбнулась.
– Трагично, не правда ли?
Какое–то время они молчали. Вдруг Гирт вспомнил, что, когда они оба смотрели телевизор, актриса несколько раз просила его сделать погромче звук…
– Да, скверно… – прервал он молчание. – Скажите мне, пожалуйста, когда Расма выходила из кухни, те двое по–прежнему оставались в коридоре?
– Нет. – Уласе откинулась в кресле. – Они уже вернулись в зал.
– Сколько же времени вы просидели в этой столовой?
– Минут десять. От силы четверть часа.
– А дверь в зал была закрыта?
– Да, отворила ее Расма. И оставила настежь.
– Скажите, а тех мужчин, что находились в зале, вы случайно не узнали по голосу?
– Нет, к сожалению. Я просто не прислушивалась.
– И не знаете, не находился ли кто–нибудь в другом месте?
– Сказать наверняка не могу. Думаю – нет. Разве что в этом так называемом «будуаре».
Рандер стоял, погруженный в свои думы, и медленно потирал подбородок. Наконец он спросил с некоторым сомнением:
– Вы точно уверены, что не ослышались?
– Нет, не ослышалась.
– Что ж, очевидно, Юрис действительно говорил довольно громко…
– Именно. Я ведь не совсем глухая!
Гирт задумчиво кивнул.
– Значит, платина… – Он помолчал секунду и как бы про себя проговорил: – Жаль, не знал этого раньше.
– Разве это так важно?
Уласе казалась озадаченной. Рандер посмотрел на нее, пожал плечами и ответил неопределенно:
– Как вам сказать… В свое время все может оказаться важным…
– Да… В таком случае можно снова попытаться всех опросить, как вы это уже делали, – где кто находился и так далее.
Гирт невольно вздохнул:
– Да, можно, конечно.
– Если они только теперь вспомнят, где кого носило. Времени прошло с тех пор изрядно!
Рандер усмехнулся:
– Зато тогда они были почти трезвые.
– Это верно, – согласилась Уласе. Вдруг ее осенило. – Послушайте, тот, кто разговаривал с Юрисом в коридоре, должен вспомнить, что он там был!
Гирт согласно кивнул и сел.
– Да, он–то конечно… Только неизвестно, захочет ли он в этом признаться. Весьма сомневаюсь…
– Вы думаете? Почему? – Актриса подняла брови. – Ну, а вы сами тоже в это время были в зале. Неужели вы ничего не помните?
Рандер покачал головой:
– Увы, нет. Я все время силюсь восстановить в памяти, что же там творилось, но… Перед тем как сесть за стол, в зале образовалась порядочная толчея, кроме того, я ненадолго зашел сюда и рассматривал книги. – Он кивнул на полку. – Но, может быть, нам это и не понадобится, так как в конце концов…
Гирт замолчал и какое–то время сидел, уставившись на торшер.
– О чем вы задумались?
Вопрос Дины Уласе неожиданно нарушил ход его мыслей. Он оторопело посмотрел на актрису, словно удивляясь, что она все еще тут, и медленно сказал:
– Так, о разном…
Уласе тихо засмеялась:
– Как жаль, что вы не можете рассказать мне, на чей след напали! Я прямо умираю от женского любопытства!
В глазах Гирта мелькнула обычная насмешливость. Словно извиняясь, он улыбнулся и сказал:
– Может быть, попозже…
Актриса махнула рукой:
– Ну, разумеется. Я все понимаю. Мне только кажется, что вы…
В этот миг открылась дверь, и Расма, не переступая порога, с холодной любезностью объявила:
– Пожалуйста, кофе готов! – Она вопросительно глянула сперва на Рандера, потом на Дину. – Или, может быть, мне принести его сюда?
– Нет, спасибо! – Гирт встал. – Мы сейчас придем.
Он открыл тумбу письменного стола, втиснул в полупустой ящик свой портфель с микрофоном и альбомом, запер дверцу и последовал за женщинами в столовую.