Подойдя к квартире, Алоис невольно отпрянул от неожиданности: за дверью громко играла музыка и слышалось нестройное одиночное пение. После первого звонка музыка не стихла, а фальшивое пение только усилилось.
Альцгеймеру пришлось быть настойчивым. Лишь после пятого по счету звонка дверь распахнула разрумянившаяся пожилая женщина с откровенно дерзкой сединой и, запыхавшись, спросила:
– Вы ко мне?
– Здравствуйте, мне нужна Кадриль Оптимистовна Смайл, – пытаясь разглядеть кого-нибудь еще в глубине квартиры, ответил Алоис.
– Хм… А вы кто?
– Я Альцгеймер из Ассоциации Когнитивных Нарушений.
– Кто-о-о-о-о?! – из груди Кадрили Оптимистовны вырвался протяжный и глубокий крик ужаса, который вдруг полетел по подъезду, усиливаясь от одного этажа к другому.
«Опять Тарзана включили», – подумал Алоис, искренне и глубоко жалея самого себя.
На разных этажах стали открываться двери, из которых выбегали жильцы, кто в фартуке и со сковородкой, кто с мобильным телефоном; многие лихорадочно начинали кому-то звонить. Алоис был хорошо знаком с такими ситуациями и, сохраняя невозмутимость, привычным движением достал из кармана листок с номерами телефонов, которые он так и не смог запомнить, хотя проработал в Деменции всю жизнь.
– Господа, господа! Успокойтесь! Если вы прекратите так шуметь, я дам номера телефонов Ассоциации Когнитивных Нарушений. Обычно, как только я прихожу, сразу звонят туда, чтобы найти блат, – пытаясь всех перекричать, с уставшим видом сказал Алоис.
– Мы тебе не господа. Господа все в Париже, – с шариковским прищуром заявил сосед, от которого явно попахивало чаем с корицей, обладающей антиоксидантными свойствами.
– Ну хорошо, товарищи.
– А ты кто такой и зачем пришел сюда, товарищ? Кто тебя звал? Ты ведь не из наших будешь, мы своих всех знаем. У нас тут социальное общение на высшем уровне. Мы вместе за город выезжаем и праздники отмечаем, а по утрам групповые занятия на воздухе проводим, – не унимался сосед, на которого с агрессивным одобрением смотрел весь подъезд.
– Меня никто никогда не зовет. Я сам решаю, когда и к кому приходить. Я… Альцгеймер! – подняв голову и выпрямившись, громко ответил Алоис.
После этих слов подъезд внезапно затих, словно переваривая услышанное, но через миг взорвался безумной бурей…
Альцгеймер едва успел заметить откуда ни возьмись летящие в голову беговые кроссовки.
Безмолвный вопрос, заданный самому себе «Эти одуванчики еще и бегают?», остался без ответа, так как в воздухе просвистели палки для скандинавской ходьбы, поцеловавшие беднягу в бровь. Из соседней квартиры кто-то выбежал с музыкальными колонками и, с удовольствием и широко размахнувшись ими, отправил сладкую парочку в сторону Алоиса.
В это время по лестнице поднимался 87-летний сосед, брутальный борец за здоровье мозга и фанат овощей и фруктов фиолетового цвета с высоким содержанием антоцианов. В обеих руках его были тяжелые сумки. Узнав, в чем дело, он с юношеским задором и огоньком в глазах бросился дубасить непрошеного гостя баклажанами, выхватывая их из сетки, а потом достал большой пакет с темным виноградом и смачно размазал сиреневую кашу по лицу Альцгеймера…
Весь подъезд охватила упоительная радость. Беднягу – специалиста атаковали со всех сторон. В бой шло все, что использовалось для продления молодости и поддержания здоровья мозга. Сначала выкатили тяжелую (с высокой концентрацией антоцианов) артиллерию: свекольные заряды и кочаны фиолетовой капусты. Потом плитки горького шоколада (с содержанием какао не менее 80 % ) расставили на дорогой одежде Алоиса винтажные акценты в виде коричневых пятен. К ним сразу же прилипли грецкие и миндальные орехи и вместе с капсулами омега-3 образовали на бывшем когда-то строгом деловом костюме яркие гирлянды веселеньких расцветочек.
На Алоиса было страшно смотреть. С головы съезжали наушники, из которых нагло лилась песня «Пока я помню, я живу», по лицу кровожадно стекал виноградный сок, на плече повисла чья-то сумка с теннисными ракетками и женским купальником с чашечками нереального размера, из кармана пиджака торчали рекламные проспекты курсов бачаты и сальсы.
Картина была невероятной: грозный и известный своей жестокостью к пенсионерам Альцгеймер внушал не страх и ненависть, а банальную жалость…
Вдруг кто-то сказал:
– А давайте сдадим его в полицию! Может, потом в тюрьму отправится и не вспомнит про нас. Ему там не до нашего «Одуванчика» будет.