Теперь было ясно, кто отключил диктофон. Или все это розыгрыш? В каких отношениях этот странный Режиссер с Маршами? И опять этот гул в голове… Эта мелодия… Нет, нужно отвлечься, забыть обо всем — вот как эти две женщины за стеной.
— Понимаешь, хочется чего-то необычного, особенного, — Это Грета.
— Он и есть такой. Зовут Матвей.
— Матвей? Изумительно! У меня такое воображение! Я уже гуляю по Москве в двух шубах. Смотрю знаменитую картину, где царь Иван убивает своего сына, разумеется, тоже Ивана… Послушай, а может, этот Матвей женат?
— Нет-нет, он живет с черепахой.
— Что-о-о? — расхохоталась Грета, — О всяких мужских пристрастиях читала и слышала, но о таком?..
— Ты совершенно испорченное создание… И все-таки я вас познакомлю.
— Конечно. Я хочу немного пожить в Москве. А ты будешь к нам наезжать…
Их голоса начали уже расплываться, но тут дремоту Ткаллера прервал звонок Мэра. Подготовил ли господин директор речь к открытию зала? Нужно упомянуть конкретных лиц, которые не пожалели времени, сил и особенно средств для того, чтобы это замечательное событие состоялось. И не надо так тяжело вздыхать. Все устали. Мэр и сам пожилой больной человек, к тому же от бесконечных рукопожатий у него в кисти растянулись связки. Однако нужно держаться, нужно работать в единстве и согласии…
— Кстати, как идет подготовка? Интенсивно? Не кажется ли вам, что вы совершенно забыли о режиссуре? Этому концерту непременно нужен опытный режиссер!
— Зачем? Это обычный симфонический концерт.
— О нет, — возразил Мэр, — Здесь нужно бы подключить различные технические средства, режиссерскую фантазию — прежде всего фантазию. И кстати, такой специалист нашелся.
— Не в сером ли твидовом костюме? — вдруг сильно сжал трубку Ткаллер.
— Именно в сером и твидовом! Он был у меня и произвел самое приятное впечатление. Более того, у него отличные рекомендации.
— Я решительно возражаю! Это слишком своеобразный режиссер. Чересчур! Он внесет хаос — и в концерт, и в город! О вечном спокойствии придется забыть, может быть, навсегда!
— Я думаю, вы преувеличиваете… — свернул разговор Мэр, — Мне звонили… Из очень высокой инстанции звонили. Говорили, что это очень опытный режиссер. Очень. Вам придется пойти ему навстречу.
В трубке звучали гудки отбоя. Ткаллер мучительно соображал, чего же добивается Режиссер? Что он хочет устроить на концерте? Гробов-то уже не будет? Как он срежиссирует симфонию Шуберта? Вопросы, вопросы…
А в это время:
Клара продолжала беседовать с Гретой.
Мэру измерили кровяное давление и принесли закусить.
Матвей упаковывал вещи, прятал спиннинг в чехол, спиннинг сопротивлялся.
Карлик доедал третью порцию мороженого, купленного сержантом Вилли.
Мисс Фестиваль принимала поздравления. Жених ее тоже принимал поздравления.
Мария искала своего Анатоля.
Художник пил вино.
Пьяненький поливальщик разгуливал по городу с сигарой.
Франсиско рассказывал журналистам о «подлецах и негодяях», сплошь населяющих этот город. Они подменили не только петуха, но и его самого! Наверняка и музыкальные произведения подменили!
Любознательный Келлер возражал, но тем не менее что-то помечал в своем блокноте.
Дирижер репетировал Восьмую симфонию Шуберта.
Режиссер в твидовом костюме сидел в зале и делал пометки в своей карманной партитуре.
До открытия зала оставалось три часа…
Огненный сквозняк
Ткаллер проснулся от ощущения, что в комнате кто-то есть. Протянул руку — Клары рядом не было.
«Мне уже кажется, что за мной постоянно следят. Но откуда эта возня: шуршание, стук — словно маленьким молоточком? Спальня пуста…»
Тут Ткаллер увидел птичку, которая сидела на тарелке и клевала галету. Александр сквозь полусомкнутые ресницы наблюдал за пичугой и вдруг спугнул ее неловким движением. Воробей мгновенно сориентировался и вылетел в открытую форточку.
«Интересно, — думалось Ткаллеру, — воробей нашел выход. Он знал его, даже когда опасности еще не было… А я вот не знаю, где мой выход. И даже — где его искать… Странно, воробей знает, а я нет».
Ткаллер закрыл глаза, прислушиваясь к самому себе. Поначалу сознание тупо барахталось в потемках. Затем послышался гул, который перешел в ту самую мелодию — будто приглашение из будущего. Это приглашение появлялось в его жизни с самых малых лет. В такие минуты думалось о чем-то бесконечном, холодном, загадочном. Думалось о смерти. Вот и теперь Александр почувствовал, что смерть недалеко, и успокоил себя, что она и в самом деле недалеко — проживи ты еще хоть двадцать, хоть пятьдесят лет. А что же дальше? Там? ТАМ?.. Мелодия исчезла, осталась звенящая пустота. Ткаллер встал, подошел к окну. Взгляд его остановился на церковном шпиле. До Бога не докричаться, а вот позвонить, что ли, пастору?