Клара погасила лампу в надежде уснуть или хотя бы подремать, но тут же картина за картиной явились в ее сознании из темноты. И снова особую тревогу вызывала согбенная фигура одинокого валторниста: облипающий худое тело мокрый фрак, жалостный взгляд, невыразимо печальная мелодия… Вот и теперь от этих совершенно спокойных звуков не было ей никакого покоя. Именно они тревожили и даже мучили Клару. Именно они предсказывали, что с Александром не все в порядке. Может быть, даже беда…
Лежать в пугающей темноте она больше не могла. Клара снова включила лампу, достала из столика гадальные карты. В юности ее научила гадать бабушка по линии матери — наполовину испанка. Система была нетрадиционная, скорее всего, собственного изобретения. В юности эта процедура лишь забавляла Клару, но как-то она предсказала двум подругам любопытные перемены, и через месяц все сбылось. Кларе ничего не оставалось, как поверить в пророчество маленьких атласных карт.
Какие же карты выпали теперь ее мужу Александру — королю трефовой масти? Справа (дому и телу) — легли девятка пик острием вниз, бубновый туз и король пик. Это означало печаль, отсутствие покоя в доме, может быть, даже удар. Под загадочным термином «удар» гадалки разумеют сильное потрясение, внезапное горе. Внизу (взору и слуху) расположились бубновая восьмерка и семерка пик — разговоры и надежды, которые опять-таки могут привести к досаде и огорчению. Слева (глубоко в сердце) оказались валет и десятка пик — печальные и пустые хлопоты, тяжелые переживания. Сверху — ближайшие и главнейшие события — бубновый валет, туз червей острием вверх и туз пик острием вниз. Это сочетание испугало Клару. Она быстро перевернула три карты, лежащие «на сердце», — десятка червей, трефовая восьмерка и восьмерка пик. Выходил любезный, приятный разговор в казенном доме, однако эта любезность ничего не могла изменить для короля ни в лучшую, ни в худшую сторону. Более всего гадалку насторожило соседство червового и пикового тузов — такое выпадает исключительно редко. Туз пик выпал острием вниз — удар, удар! И тут же червовый туз острием вверх — свадьба или колоссальный выигрыш. То есть рядом с Александром смерть и женитьба — прямо сейчас. Что это значит? Ни того ни другого Клара не могла допустить даже в мыслях. Что же с мужем происходит? Что там вообще происходит за тяжелыми шторами окон?
Клара твердо уверилась, что в эту ночь ей не уснуть. Оставаться дома и мучиться неизвестностью было выше ее сил. Она наспех оделась и, даже не посмотрев на себя в зеркало, чего никогда с ней не бывало, вышла на улицу. Смятение чувств подталкивало ее в сторону концертного зала. Наверняка нужна ее помощь. Ветер трепал ее волосы, каблуки нервно стучали по брусчатке тротуара. Клара спешила.
За пять лет совместной жизни Клара хорошо изучила своего мужа. По документам он был старше ее на двенадцать лет, но для нее был ребенком — капризным, нуждающимся в поддержке, совете. А она любила давать советы. Чрезвычайно. Ткаллер лишь улыбался, называя ее то кремень, то металлический стержень. Иной раз ее напористость и нежелание идти на компромисс выводили Александра из себя, и он после долгого терпения высказывал жене все, что считал нужным. Клара на время отступала, с врожденной грациозностью маневрировала при абсолютной уверенности в том, что она сумеет доказать мужу свою правоту и преданность и он будет просто обязан считаться с нею и искать в ней поддержку и опору. И эта поддержка прибудет незамедлительно. Так и только так она представляла их семейную жизнь.
Клара быстро шла по ночной улице в сторону центральной площади. Отовсюду — из винных погребков, из раскрытых окон слышались выкрики, смех, песни. Подгулявшие люди окликали ее, здоровались и приглашали повеселиться. Клара не останавливалась и никому ничего не отвечала.
На площади продолжался концерт. Негритянский унисон виолончелей исполнял токкату. Струны визжали под смычками, как чердачные кошки. Свет бокового прожектора был направлен на смычки, поэтому создавалось впечатление, что смычки играют сами — лица, руки и фраки негритянских музыкантов были так черны, что музыкантов никто не видел. Смычки же яростно работали сами по себе, словно пневматические орудия.
Клара обогнула забитую народом площадь и подошла к пограничной зоне у главного входа в концертный зал. У входа прогуливался полицейский, на углу дежурил еще один. Вид у них был абсолютно спокойный. Осторожная Клара обошла вокруг зала, поглядывая в окна, будто ожидая, что в назначенное время кто-то подаст ей условный сигнал. Особенно пристально она вглядывалась в окна директорского кабинета — ни единого намека на то, что там неблагополучно. Так чего же она тревожится?