Прошла минута, другая — и вдруг с башни раздался раздирающий душу крик. Наверху что-то загрохотало, и вся металлическая лестница заходила ходуном. По ней катился любознательный гость в обнимку с часовщиком. Оказавшись на земле, они некоторое время не могли оторваться друг от друга. Оба «разведчика» дрожали.
— Никогда не страдал галлюцинациями, — заикаясь, объяснял часовщик, — Но я видел в часах гаденыша. Он кувыркался в механизме.
— Какого гаденыша? Фамилия? — спросил полковник.
— Не знаю… Чертенок какой-то… Вроде Йошки нашего…
— И я видел мелькнувшую тень и слышал хохоток, как вчера на воздушном шаре, — подтвердил Келлер.
Часовщик бросил ключи под ноги полковнику и пошел прочь.
— Вы с ума сошли, — грозно сказал полковник, — Последнего черта трубочист Ганс видел более двухсот лет назад, когда в городе казнили невинных булочников.
— Значит, опять появились, — издалека отвечал осторожный часовщик.
— Господин полковник! Позвольте проявить отвагу! — отошел от своего конвоира Карлик.
— Ты уже отважничал, за что и арестован.
— Господин полковник, вы не пожалеете. Я ведь ничего не боюсь: ни темноты, ни высоты, ни боли. И нечистую силу гонял не раз так, что ей не до хихиканья было. И главное, жизнь моя убогая никому не дорога. И если я пропаду, вам за это ничего не будет. Нет у меня ни страховки, как у петуха Мануэля, ни родственников. Где закопают — там и хорошо.
— Чем же тебя вооружить?
— Пистолет вы мне все равно не дадите. Да я и стрелять не умею. Насыпьте мне какой-нибудь крупы в карман — рису, пшена, а лучше всего гороху. И пожалуйте вашу фуражку, господин полковник. Всякая нечисть боится полиции.
За крупой послали полицейского в ближайшую харчевню, а фуражку полковник свою не отдал — приказал сделать это сержанту Вилли.
— Господин полковник, — сказал Карлик, насыпая в карманы горох, — у меня условие: если я запущу часы, вы освобождаете из-под стражи моего друга Пауля Генделя Второго с пеликаном.
Полковник согласно кивнул. Карлик заторопился по лестнице, неожиданно остановился, подмигнул и крикнул сержанту:
— Вилли! Помни про мороженое, которое ты задолжал!
Чердаки, башни, мансарды Карлик знал хорошо и даже особенно любил. С детских лет у него не было постоянного жилья, он и выбирал себе какое-нибудь заброшенное убежище — и непременно приподнятое над землей как можно выше. Карлик перебирался из города в город, и карманы его отвисали от связок ключей и хитрых отмычек — так что без ночлега он не оставался. Но ему нужны были именно башня или чердак. И обязательно с окном, чтобы можно было видеть маленьких суетящихся людишек, похожих сверху на разноцветных жучков. На верхотуре он не только мог чувствовать себя равным всем — он был над всеми. Сверху он мог смеяться даже над судьбой и природой, сотворившей его смешным и убогим.
Теперь же без всякого страха, напевая куплеты Тореадора, поднимался Карлик по крутой лестнице. На площадке он осмотрелся: дверь в башню была приоткрыта, внутри тускло горела одинокая лампочка, освещая механизм часов — огромные шестерни, колеса, цепи. Какие-то тени блуждали по стенам башни. Карлик показал им в вытянутой руке фуражку:
— Эй, кто тут? Ты, куманек? Помнишь, как ты у меня все зубочистки погрыз?
Послышалось хихиканье.
— Ах так? — ударил в ладоши Карлик и, запустив фуражку вниз по лестнице, скинул с себя ветхую засаленную рубашку. Поджег ее и, выждав время, затоптал. Тысячу раз пропотевшая рубаха дала невыносимо едкий и смрадный дым. Карлик с дымящей тряпкой забегал по кругу, окуривая все потайные уголки, одновременно швыряя в них пригоршни гороха и обильно плюясь. Хихиканье стихло.
— Ну что, куманек? Ты еще здесь?
Никто не отзывался. Карлик занялся часами. Потянул одну шестерню, другую — они не сдвинулись, будто затянутые гайками. Посередине массивным одиноким ключом висел маятник. Карлик налег на него своим массивным плечом — тот чуть пошатнулся. Но для того чтобы налечь со всей силы, малышу недоставало роста — маятник висел слишком высоко.
— Ну, ты меня еще плохо знаешь, — погрозил Карлик маятнику кулаком. Он подпрыгнул, ухватился руками за стержень, а ногой оттолкнулся от стены. Маятник пришел в движение, медленно и со скрипом заворочались шестерни. Но вскоре пришлось спрыгнуть — одеревенели руки. Карлик обежал чердак в поисках веревки и вдруг, подпрыгнув от радости, дико завизжал: он вспомнил, что штаны его держатся на тонком, но крепком кожаном ремне. Соорудив из ремня петлю, Карлик в несколько прыжков затянул ремень на маятнике. Карлик рукояткой подвинул часовую стрелку к отметке без четырех четыре. Внизу раздались радостные крики, аплодисменты — это придало сил. Продев руку в петлю ремня, Карлик начал ногами отталкиваться от стенки — он болтался вместе с маятником. Часы пошли. Нужно было продержаться четыре минуты.