— Я и к двойничку не то чтобы очень готова, — бормочет она в мою ладонь, и я не особо понимаю, что она имеет в виду. Убираю руку.
— Что? В каком смысле? Ты уже на грани.
— Я.. Боже. Всё это слишком неловко. У меня еще никогда не было мужчины, Дан.
Блядь.
Просто блядский блядь. Не то чтобы я боюсь девственниц и бегаю от них со святой водой куда подальше. Нет, конечно. Но с невинными девчонками надо вести себя чуть более прилично и аккуратно, нежели это делал я. Но она не останавливала! Ну я и…
— Никогда? Ни единого члена в тебе?
— Ты ужасен! Но да. Ни единого.
Краснеет, запинается. А я решаю, что сегодня тоже не будет. Не самое лучшее время. Да и… загоняться же будет наверняка, что первым ее стал едва-едва знакомый сосед.
Но без оргазма я ее из рук не выпущу. Да и подготовить ее надо, чтобы в следующий раз не смущалась. Всё равно ведь трахнемся, чувствую, искрит.
— Тебе отлизывали когда-то? — спрашиваю и улыбаюсь лукаво, когда она округляет глаза и качает головой в разные стороны. Нет. Моя ты сладкая… — Отлично. Тогда ложись поудобнее.
— Что ты… Дан!
А Дан не слышит. У Дана уши заложило и он никаких протестов больше терпеть не будет.
Я стягиваю с нее шорты сразу с трусиками и даже прилагаю усилие, чтобы развести ее колени. Дурочка наивная. Пытается сопротивляться, хотя в глазах только страсть и огонь. Она даже не понимает, от чего пытается отказываться.
— Дан, Дан, стой! — говорит он, хватая меня за лицо обеими руками.
— Что не так? Неловко опять? Или боишься меня?
— Неловко… Очень-очень.
— Ложись. На. Кровать! Никаких лишних звуков, поняла меня? Только стоны, хулиганка. Только стоны.
И я силой надавливаю ей на грудь, чтобы уложить обратно, и не теряю ни секунды больше.
Целую колени, спускаюсь к бедрам, распаляя эту горячую девочку. Ниже и ниже, покрываю поцелуями всю внутреннюю часть бедра, слушаю, как тяжело она дышит и жду, когда расслабится полностью.
Опускаюсь еще ниже. Кира затаивает дыхание, но уже не отталкивает меня. Ждет. И я дразню. Выдыхаю горячий воздух на влажное лоно, провожу руками по бедрам, сжимаю их, чувствую мурашки… Хочу ее просто сил нет, чувствую, что придется на денек снова стать подростком и подрочить в душе после этого.
— Малыш? — спрашиваю ее шепотом. Хочу еще подразнить, мне очень нравится, как она реагирует на это.
— А? — тяжело дышит, говорит на выдохе. — Что, Дан?
— Какой твой любимый цвет? — оставляю поцелуй на лобке, не задевая горячие точки.
— Что? — еще один поцелуй. — Ты серьезно? Любимый цвет? — провожу пальцем по влажным складочкам. Бля, какая она мокрая… Я сам на грани уже. — Господи… Кр… Красный, Боже! Дан!
Запускает пальцы в мои волосы на затылке, когда я перестаю дразнить и провожу языком по клитору. Вкусная хулиганка… Лучший поздний ужин, который когда-либо был.
И мы уходим в отрыв. Она стонет, прикрывая рот рукой, царапает мой затылок, и даже в особо яркие моменты наслаждения сжимает свою грудь руками.
А я делаю все, что вздумается. Покусываю половые губы, немного, для остроты ощущений, вылизываю лоно и втягиваю в рот клитор, посасывая его.
Малыха выгибается навстречу, я не решаюсь подключать пальцы, потому что вижу, что на первый раз ей достаточно и языка. И всего пары минут… Она задыхается, что-то шепчет в полубреду, царапает мою шею… Всасываю клитор сильнее, играясь с ним языком, и…
И она кончает. Блядь. Лучшее зрелище. Как же красиво она кончает…
Не кричит, не разрывает голосовые связки. Наоборот. Затихает, мурлычет что-то и сжимается в тугой комок. Охуенная…
Целую ее лоно еще немного, успокаиваю, перехожу на бедра, а потом, когда она ложится и пытается восстановить дыхание — нависаю сверху и целую в подбородок.
— Ты ужасен, — выдыхает она на губах с мечтательной улыбкой.
— Стонала ты совсем другие слова. Там было что-то про Господа, если мне не послышалось, — посмеиваюсь и целую ее в губы. — Ложись спать, хулиганка. Считай, что это была колыбельная.
Глава 19. Кира
Колыбельная Дана оказалась настолько усыпляющей, что я с трудом разлепила веки где-то около двенадцати дня. Я очень давно не спала так долго, но в универ я сегодня не собиралась, так что проблем особо с этим нет.
Разве что только с затекшей спиной от такого долгого сна.
Все еще с трудом отлепляю себя от кровати и иду в душ. В квартире тихо, я не слышу присутствия ни одного из мужчин и почему-то от этого мне становится немного легче.
Потому что я вообще не понимаю, как теперь смотреть каждому из них в глаза. Вообще не понимаю. Дану после того, что он творил со мной своим языком… ох, черт. От одного воспоминания огненный шар вспыхивает внизу живота. Этот ненормальный мужчина творил со мной что-то невозможное, мне кажется, я до сих пор ощущаю все это…
А Деме… Мне стыдно на него смотреть, потому что мне кажется, я бесстыже стонала и он наверняка всё слышал.
А это даже в сто раз хуже вообще всего! Целовалась с ним в тот же день, а потом он лежал и слушал мои стоны с его лучшим другом. Кошма-а-а-ар…
Стою под прохладной водой, пытаюсь остудить уже кипящую голову. От всего этого в голове и правда какая-то лава или что-то около того. Мысли просто горят, вот-вот из ушей пар пойдет.
После душа еще немного рассматриваю себя в зеркало. На шее засос… На ключицах укус… На груди небольшое раздражение то ли от короткой щетины Дана, то ли просто от настойчивых ласк. Не знаю. Но я чувствую себя… Какой-то ужасной. Легкодоступной.
Еще пару дней назад я была обычной никому не нужной и неинтересной девственницей, а сегодня стыжусь того, что целуюсь с двумя соседями и не могу выбрать, с кем мне больше нравится.
И с одним уже не только целуюсь! Кошмар!
Закутываюсь в полотенце, закидываю пижаму в стиралку, включаю стирку, выхожу из ванной, и…
И тут же оказываюсь в каком-то просто вихре событий.
Я не успеваю ничего понять! Только что, что на выходе из ванной я столкнулась с Демой и он заботливо подхватил меня за талию и утащил обратно в ванную, запирая за собой дверь.
Высокий, зараза, глаз не вижу, и вскрикиваю, когда он поднимает меня рывком и усаживает на стиральную машину, не выпуская их объятий.
Ой…
Его взгляд полон каких-то страшных для меня эмоций, я не понимаю ни одной, но мурашки предательские по бедрам уже бегут.
Он смотрит… Смотрит, смотрит, так пристально и так близко, что у меня перехватывает дыхание. Самое страшное — он не говорит ни слова. И я не понимаю, как это расценивать.
На нем нет футболки, только домашние широкие шорты. Я — вообще в одном полотенце на голое тело! Я была уверена, что их нет дома… Но, видимо, дома нет только Дана, именно поэтому такая тишина была.
— Дема… — говорю зачем-то, и его имя, сорвавшееся с моих губ, становится словно катализатором. Словно вырывается чека из гранаты и сразу происходит взрыв.
Потому что он не просто целует… Он в прямом смысле набрасывается на мои губы, сминая их в таком жестком поцелуе, что я даже не успеваю подстроиться под темп.
Его рука в моих волосах — сжимает сильно у корней, но не больно. Наоборот… возбуждающе. Вторая рука ползет по бедру, задирая полотенце, и еще через секунду он властно раздвигает мои колени даже не задавая вопросов.
Хотя, не думаю, что ему нужны мои ответы. Наверняка у меня на лице всё написано.
Совершенно точно я сгорю в аду и прямо сейчас в его объятиях и поцелуях. Обнимаю крепкий торс, закатываю глаза от напора, сдаюсь ему вся… Я обязательно сожру себе весь мозг, но как-нибудь потом. И, возможно, выйду в окно от неловкости и ужасного поведения.
Но потом!