«Ты - его шлюха, и он держит тебя за дуру», ворчала ее совесть, но она не слушала ее, потому что уже могла уловить звук хорошо отрегулированного двигателя, гудящего все ближе, и хруст дорогих шин по гравию подъездной дорожки. Шугар в последний раз ущипнула себя за соски, чтобы быть уверенной, что они красные и твердые, а затем продела руки в рукава короткого, едва прикрывающего ее зад, белого халата, что он ей купил.
Огни фар вспыхнули на стене, и она поспешила через спальню и вниз по короткому коридору, лишь на секунду остановившись у двери Крикет. Она была приоткрыта, и, распахнув ее, Шугар увидела бардак: смятую кровать с простынями, свисающими на пол, стаканами и тарелками, стоящими везде: на стерео, туалетном столике, подоконнике и прикроватной тумбочке. Полотенца и одежда беспорядочно валялись на полу, свисали со стула перед туалетным столиком или были небрежно переброшены через дверцу стенного шкафа. Пачка рассыпанных и раздавленных на ковре чипсов, разбросанные туфли.
Свинарник.
Крикет лучше бы прибраться в комнате, да взяться за ум, если не хочет, чтобы ее выкинули пинком под зад. Шугар платила по счетам, так что она и правила устанавливала. Ее младшая сестра прекрасно могла бы соблюдать их, черт побери. И не важно, в какой депрессии, одержимости или зависимости Крикет находится в данный момент. Да будь она, Шугар, проклята, если станет прибирать за Крикет. Девчонка достаточно взрослая - почти двадцать четыре в конце концов - чтобы самой убирать за собой. Интересно, появится ли сестра вообще. Уже почти три часа ночи.
Шугар закрыла дверь комнаты Крикет. Остальная часть дома могла бы пройти военную инспекцию. Кроме кушетки, явно демонстрирующей признаки износа: следы кошачьих когтей - любезность Дьябло, кота Крикет - и пары пятен, которые не могли удалить никакие моющие средства и приложенные усилия - передвижной дом [2] был достаточно чистым, лишь немного потертым, показывающим признаки старения.
Шум двигателя стих.
Цезарина издала низкое горловое рычание.
- Прекрати. - Приказала Шугар, но большая собака уже вскочила на ноги и стояла, уставившись на дверь, к которой метнулась хозяйка. - Веди себя хорошо, - предупредила она собаку, распахивая дверь.
Он уже поднялся на крыльцо, его теплые руки нетерпеливо скользнули под полы ее халата, бесцеремонно обнимая за талию.
- Ты хорошо пахнешь, - прорычал он, зарывшись лицом в ее волосы, и обхватывая ладонями ягодицы, чтобы теснее прижать Шугар к себе. Из-за эрекции его брюки туго натянулись в паху, и она почувствовала дрожь желания, начавшего разжигать огонь в ее крови. О, это было хорошо. Так хорошо. Она обвила руки вокруг его шеи и поцеловала, ощущая теплоту его губ и приятное обещание его языка.
Он издал легкий стон, затем, не размыкая объятий, завел ее внутрь дома и умудрился пинком закрыть дверь. Медленно, дюйм за дюймом мужчина сдвигал руки вверх по ее бокам, пока не обхватил груди.
- Обслужи меня, - проворчал он, покусывая мочку ее уха.
- Разве ты не хочешь сначала выпить?
- Позже.
- Тогда пойдем в спальню...
- Просто обслужи меня. - Это был приказ, содержащий в себе отчаянную нужду. Он подтолкнул ее голову вниз, и Шугар скользнула на пол, становясь перед ним на колени, полы халата легли веером вокруг нее. - Да, детка, это именно то, чего хочет папочка.
"Это, и много чего еще", подумала она, немного разочарованная, когда он выгнул к ней свои бедра. Но она недолго будет оставаться неудовлетворенной. Это было частью их обычного ритуала. Сначала она обслуживала его, как будто была какой-то шлюхой. А затем он мог не торопясь возбуждать ее до тех пор, пока щеки Шугар не запылают, как если бы она была молодой невинной девушкой. Но в конце он непременно становился страстным, потакающим ей во всем любовником, таким, который удовлетворит любую ее потребность.
Лишь бы сначала были удовлетворены его нужды.
Шугар говорила себе, что в действительности ей не на что жаловаться.
Он обращался с ней лучше, чем какой-либо другой мужчина в ее жизни.
Шугар посмотрела вверх на его красивое лицо и проигнорировала собаку, наблюдающую за ней. Встретившись взглядом со своим любовником, она послала ему шаловливую улыбку, облизала губы, и затем, медленно, о-о-очень медленно ее длинные ногти проследовали по металлическим зубцам молнии на его брюках, пока она тянула язычок застежки вниз.
* * *
Атропос притаилась в тени. Было темно, но на востоке начали появляться первые признаки восхода. Скоро серый свет потихоньку прокрадется через эти поросшие сорняком акры сухой земли и заросли падуба, в которых она нашла укрытие. Машину она спрятала в полумиле дальше по дороге. Никто не знал, что она находится здесь.
Наблюдает.
Ждет.
Слушает дикие, животные хрипы и стоны, которые доносятся из передвижного дома. Ее рот скривился от отвращения. Даже она нуждалась в сигарете после всего этого траха, который продолжался внутри старой консервной банки. Атропос посмотрела на часы. Почти пять утра, а любовник Шугар Бискейн все еще внутри, продолжает свое занятие. Он был таким же плохим, как и она, пробираясь украдкой ночью, чтобы навестить свою белую шваль в этой трейлерной помойной яме.
Вскоре звуки совокупления стихли, и через несколько минут дверь передвижного дома открылась. Силуэты любовников подсвечивались со спины резким светом флуоресцентных ламп, чья неестественная голубизна мрачно мерцала. Его костюм был помят, полы рубашки торчали из-за пояса брюк, а Шугар стояла босиком, маленький короткий халатик мало что скрывал из того, что она так гордо демонстрировала в "Кисках в сапожках", волосы спутаны... Ничтожная дрянь. Шугар Бискейн была низкопробной шлюхой, которая выставляла напоказ свое блестящее от пота тело за несколько паршивых долларов. Она была худшим сортом женщины.
И ее любовник идеально ей подходил.
Потому что был наихудшим из мужчин. Тем, кто был пойман в ловушку секса и похоти, которые Шугар так беззастенчиво проявляла. И он купился на это. Женатый мешок с дерьмом последний раз поцеловал ее, схватив за ягодицы, затем ринулся к своей дорогой машине и другой жизни. Что он скажет своей жене? Какое оправдание придумает? Как скроет запах секса, выпивки и другой женщины? Но ведь жена скорее всего и так знает. И, без сомнения, муж, прежде чем вернуться домой, остановится в каком-нибудь мотеле, побреется и примет душ, подготовит оправдания. Одно из двух: или его жена не хотела смотреть правде в глаза, или боялась признать, что ее муж сбился с пути истинного.
Мужчина был в своей машине, уже готовя объяснения. Двойной луч фар прорезал заросли, и Атропос замерла, сердце ее отчаянно барабанило. Но он не увидел ее, нет, он совершал свое поспешное бегство. Двигатель дорогой машины работал на холостом ходу, набирая скорость, и он изогнулся над рулевым колесом, быстро выезжая задним ходом, гравий хрустел под вращающимися колесами.
Шугар стояла в дверном проеме, ее помада давно исчезла, полы халата распахнулись. Она подняла руку, чтобы помахать, ожидая, что ее любовник мигнет фарами или посигналит, или откроет окно и пошлет ей воздушный поцелуй.
Держи карман шире, нищая дрянь. Разве она не понимает, что любовник уже уехал, его алиби продумано, и он готов смыть с себя малейший намек на ее запах, оставшийся на нем?
Вся эта ситуация вызывала тошноту.
Но скоро это закончится.