Он скатал ковер, проверил соседнюю ванную, и, наконец, когда солнце неумолимо взошло на востоке, был готов сдаться. Если информации, которую он искал, не окажется на жестком диске компьютера, тогда он застрял. Но что-то его беспокоило, что-то в офисе казалось неправильным. Он сел на диван и еще раз оглядел комнату, вспоминая, где стояла мебель, когда он в первый раз вошел сюда, думая о предметах, которые он передвинул…что здесь выбивалось из общей картины?
«Думай, Хант, думай!»
Он взглядом пробежался по столу, мебели и декору. Все современное. Сделано так, чтобы выглядеть старше, но приобретено в последние несколько лет. Кроме отдельных книг, пары ботинок, куртки и рюкзака, предметы явно были новыми.
Ну и что из этого?
Разочарованный, он устроился в углу дивана, где всегда сидела Кейтлин. Ему показалось, что он уловил след ее парфюма, и его сердце слегка сбилось с ритма. Невинность и сексуальность, совмещенные в одной соблазнительной упаковке.
Глупость, глупость, глупость. Вот чем было его влечение к Кейтлин. Динамит для его карьеры. Личная катастрофа. И все же, когда она появилась в этой комнате, он не мог не признать физическую привлекательность этой женщины. Стройная, но не костлявая, она держалась с немного отстраненным видом. Фасад, который разрушался во время их сеансов, хотя она, с трудом удерживая контроль над своими измотанными чувствами, отказалась бы проанализировать или разобраться с этим, а посмеялась бы над собственными страхами.
У нее была сексуальная улыбка. Чувственные движения. Сильные тревоги. Тени омрачали ее взгляд, а смятение, порой, заставляло напрягаться уголки ее губ, но под слоями беспокойства и страданий, он чувствовал умную, проницательную, серьезную женщину, которую она нечасто выпускала наружу.
Он идиот. Просто и ясно. У него не было времени на отношения с женщиной, и уж точно не с такой сложной, как Кейтлин Бандо. Полиция и так уже вынюхивала поблизости, задавая вопросы о Ребекке. Это просто вопрос времени - дней, или возможно часов - когда они выяснят, что он взял в субаренду ее офис и использовал ее оборудование. Тогда ему придется придумать какое-то объяснение. Исчезновение Ребекки станет документально подтвержденным фактом, и они опечатают дом и офис. Не то, чтобы полицейское расследование обязательно стало бы неудачным поворотом, просто помехой. Кроме того, на него будут смотреть с подозрением. Его перемещения ограничат, а он действительно верил в то, что у него больше шансов найти ее, чем у любого другого человека на планете.
Он жил с ней.
Он знал ее.
Он понимал ее.
Он знал, что может ее найти.
Но он начинал беспокоиться, что это произойдет недостаточно быстро. Слишком много времени прошло. С каждым уходящим днем он с растущей уверенностью чувствовал, что она мертва.
Хуже того, у него было холодящее кровь предчувствие, что исчезновение Ребекки как-то связано с Кейтлин Монтгомери Бандо.
_____________
[1] Стенокардия (от греч. stenos — узкий, тесный и kardia — сердце), син. грудная жаба (angina pectoris) - самая распространённая клиническая форма ишемической болезни сердца (ИБС). Выражается в приступах сжимающих, давящих болей за грудиной или в области сердца, отдающих чаще влево — в плечо, руку, шею. Описана английским врачом У. Геберденом в 1768. Различают С. напряжения и С. покоя. При С. напряжения болевой приступ возникает при ходьбе или др. физических усилиях, выходе из тёплого помещения на холод, ветер либо при нервном напряжении; боли обычно проходят в покое (например, при ходьбе больной вынужден останавливаться и отдыхать). При С. покоя боли не связаны с физическим или нервным напряжением, нередко возникают во сне — больной от боли просыпается. Как и при С. напряжения, приступ продолжается несколько минут, быстро снимается нитроглицерином (во многих случаях — валидолом), может сопровождаться рефлекторными вегетативными расстройствами (бледность кожных покровов, холодный пот, замедление пульса ит. д.) и преходящими электрокардиографическими изменениями. С. напряжения прогностически менее опасна, чем С. покоя, реже заканчивается тяжёлой формой ИБС — инфарктом миокарда.
Глава 21
- Я не знаю, где она, - сказала Шугар, перекрывая копу проход в свой дом. Цезарина стояла рядом с ней и предупреждающе рычала на детектива на ее пороге.
- Но Кристина Бискейн действительно живет здесь?
Шугар кивнула. Обычно она ненавидела копов. Не доверяла им. Но этот, с его строгой красотой и напряженным взглядом, казался немного другим. Более интересным, чем тот молодой придурок, который допрашивал ее после смерти Джоша Бандо. Тот коп был мальчишкой, а этот – определенно мужчина. С ним была женщина: крепко сбитое тело, куча гонора и реально паршивая прическа. Это еще что такое? Департамент должно быть ослабил дресc-код.
- Крикет совершеннолетняя. Иногда она не приходит ночевать.
- Она вернется позже?
- Кто знает? Надеюсь, что вернется.
- Разве она не должна работать? – спросила женщина-полицейский.
- Должна. Но я не знаю ее расписания.
Похоже, они хотели задать ей еще несколько вопросов, но ограничились тем, что попросили Шугар, чтобы Крикет позвонила в полицейский участок, как только появится. Шугар задержалась в дверях, следя, как детектив Рид забирается на пассажирское сиденье машины. У него была изящная походка и легкие шаги, достаточно широкие для того, чтобы его брюки натянулись на тугих ягодицах. Устроившись внутри, он встряхнул, раскрывая, темные пилотские очки. Детектив не был красив буквально, не в голливудском смысле, но обладал какой-то естественной сексуальностью и мужественностью. Может быть намеком на опасность, к которой ее, конечно же, всегда притягивало. Водитель зажгла сигарету, подала машину назад, прогрохотала вниз по изрытой колесами дороге, оставив за собой столб пыли и Шугар, размышлявшую над тем, где же, черт ее побери, была Крикет.
* * *
Где это она, черт побери? Вокруг было темно и сыро… и она лежала на чем-то, по ощущениям похожем на грязный пол. Крикет не могла пошевелиться, не могла поднять голову, не знала, как долго пробыла здесь. Ее руки были связаны за спиной, ноги чем-то обмотаны, рот заклеен скотчем. Не то, чтобы она могла что-то с этим сделать. С тех пор как ее доставили сюда - привезли на ее собственной машине и затащили в детской тележке в эту грязную вонючую дыру в земле - она была одурманена и не могла пошевелиться. В щель под дверью девушка видела, как вспыхнул и погас свет, появилась и исчезла ее тюремщица, называвшая себя Атропос. Прошли часы, может быть дни. Крикет не могла сказать точно из-за приступа паники, находясь в этом заброшенном подвале.
- Ты снова очнулась?
Крикет вздрогнула. Она не слышала приближения своей тюремщицы.
- Ну, на этот раз ненадолго, не правда ли?
«Да пошла ты, сука!» - подумала Крикет, сознание ее было спутанным. Казалось, что она спала, или ее отправили в нокаут - она не могла точно определиться. Девушка пребывала в каком-то подобии ада, отвратительно воняющем и темном. И, судя по всему, довольно давно: ей хотелось пить, и она подумала, что возможно, намочила штаны…раньше ее мочевой пузырь был полон, а сейчас - нет.
Появись у нее шанс, она бы убила стерву, но пока что у нее не было возможности или сил. Каждый раз, когда ее разум прояснялся, и она думала о попытке наброситься на свою противницу, ее внезапно одолевала дремота. Ее опаивали, в этом ни малейшего сомнения не было. Но если когда-нибудь у нее будет ясная голова… сучка сдохнет. Сдохнет!
- А вот и мы. Я подумала, что тебе, возможно, одиноко. – Атропос присела на корточки возле головы Крикет и включила фонарик: узкий луч высветил старое гниющее дерево и осколки разбитого стекла. На полках также стояли бутылки и нечто, похожее на крысиную отраву. Ох, нет..