– Ты ведь все расскажешь мне, правда, Пег? Если я что-то сделаю… не так.
Пег тихонько шмыгнула носом.
– Разве я вела себя иначе, когда от вас ушла Мелли?
– Нет, – согласилась Кэтрин. Она взяла ложку и попробовала суп. Лук и говядина…
Пег собрала вещи Кэтрин, которые висели на спинке стула и убрала в гардероб.
– Ваш отец делает то, что считает правильным, и мне кажется, что вы должны воспользоваться этим и как следует отдохнуть. И съесть хороший ужин. А завтра он убедится, что вы вполне здоровы и в прекрасном настроении. Как говорится, на небе ни облачка…
Кэтрин проглотила еще одну ложку супа, улыбаясь логике ее рассуждений:
– А ты умная женщина, Пег Росс.
Пег хихикнула и закрыла дверцу гардероба:
– Хотела бы я, чтобы мои сыновья понимали это.
Когда Кэтрин закончила ужинать, Пег помогла ей переодеться в ночную сорочку и, забрав пустой поднос, вышла. Но на этот раз она не заперла дверь. И Кэтрин была ей благодарна.
Хотя было еще не так поздно, около десяти часов, за окном уже совершенно стемнело. Перебирая вьющиеся волосы, Кэтрин подошла к окну и посмотрела на маленький садик за домом. Тяжелые черные тучи закрыли луну и звезды, и на землю пала тень. В окнах далеких домов светился слабый свет, но все затихло, как бывает только перед грозой.
Кэтрин открыла окно, и свежий воздух, наполненный сладким ароматом цветов, проник в комнату. Легкий ветерок, смешиваясь с начинающимся дождем, ласкал запястья. Далекому дребезжанию колес вторило дробное постукивание копыт, но Кэтрин казалось, что эти звуки идут откуда-то издалека, из какого-то иного мира.
Вздохнув, она отвернулась от окна, но оставила его открытым, нет ничего лучше этого предгрозового воздуха. Погасив свечу, Кэтрин залезла в постель. Наблюдая, как легкие белые занавески чуть покачиваются на ветру, она ждала, когда сон возьмет ее в свои объятия.
Но мозг не хотел отключаться.
Она еще не готова к тому, чтобы обращать внимание отца на свое состояние, и, конечно, не хочет рисковать приглашением лорда Кентвуда. Эти пока еще редкие проявления безумия в сочетании с настойчивостью шотландского лорда строили препятствия на ее пути, что только усугубляло и без того трудную ситуацию.
Больше всего на свете Кэтрин пугало то, что отец может запереть ее навсегда, как это случилось с ее бедной матерью.
И что ее жизнь будет протекать взаперти, в четырех стенах, и что она может умереть совсем молодой. Вечером, когда не только тени, но и все страхи сгущались, такая перспектива казалась вполне возможной.
Кэтрин хотела жить. Господи, она хотела иметь мужа, который будет любить ее, окружит ее заботой и комфортом даже в том случае, если болезнь не пощадит ее. Она хотела иметь детей, хотела увидеть, как они растут, хотела услышать их смех… Но какая из нее мать? Как она сможет воспитывать детей, если безумие овладеет ею? Нет. Она не хочет обманываться на этот счет. Но если она выйдет замуж за такого аристократа как лорд Кентвуд, он непременно захочет иметь наследников?
Минуты текли, превращаясь в часы, веки отяжелели, а она все продолжала блуждать в глупых фантазиях между сном и реальностью. Голоса ожили и что-то нашептывали, пока еще очень тихо, но постепенно набирая силу. Это Проклятие. Она слишком устала, чтобы противостоять ему. И тогда Кэтрин позволила голосам снова захватить ее, позволила им стать громче и разборчивее и не сопротивлялась, когда какая-то неведомая сила подхватила ее и унесла, словно волна океана. Тело стало невесомым, как перышко, и свободным.
Кэтрин, словно привидение, вошла в знакомый сон, наблюдая за тем, что происходит, что видела много раз прежде. На этот раз, когда туман рассеялся и он направился к ней, она сама шагнула к нему.
– Любовь моя. – Он ласкал ее лицо. И старуха, и ее слова – все исчезло, оставив их одних.
– Гейбриел, – прошептала она, радуясь простому звучанию его имени. Имя его означало для нее радость и свободу.
Снова он не сказал ничего, просто обнял ее. Она провела руками по его обнаженной груди. Пальцы дрожали. Это желание… такое неподвластное. Оно объяло ее как пламя. Тело желало его.
Он откинул ее волосы назад и наклонился, чтобы поцеловать шею. Его губы ласкали нежный изгиб, где шея переходила в плечо. Сильные руки крепко обнимали Кэтрин, и через тонкий батист ночной сорочки она могла ощущать тепло его тела.
– Гейбриел, – шептала она. – Гейбриел…
Он поднял голову.
– Я здесь, любовь моя. – С торжеством победителя он взял ее губы своими губами, чтобы доказать это. Как будто он имеет право, как будто она принадлежит ему.
А ее желание становилось все сильнее…
За окном разразилась настоящая гроза, гремел гром и сверкали молнии. Ветер трепал их одежду, рвал в клочья ее тонкую сорочку. Кэтрин прижалась к Гейбриелу, словно искала в его объятиях защиту от грозы.
– Ты принадлежишь мне. – Он посмотрел ей в глаза горячо и жадно. – Скажи это. Скажи, что ты моя.
– Я твоя. – Она задрожала от простых слов. Тело словно уже не принадлежало ей, оно было такое податливое и жадное, оно разрывалось от желания.
Он обнял ее, привлек к себе и снова поцеловал. Она застонала от удовольствия, откинула голову назад, позволила ему делать с ее ртом все, что он желал. Все, что он хотел. Все.
Мощный удар грома заставил их оторваться друг от друга. Внезапно они оказались на краю скалы…
Кэтрин закричата и потянулась к Гейбриелу, когда земля вдруг закачалась под ее ногами. Он звал ее по имени, тянулся к ней, но камни и грязь летели из-под ног… Кэтрин с криком полетела вниз.
В темноту.
В бездну.
В никуда.
– Кэтрин! – угасая, эхом звучал его голос.
– Гейбриел! – закричала Кэтрин и в ужасе проснулась.
Она резко села в постели, рыдания комом стояли в горле, слезы текли по щекам. Она обхватила себя за плечи, дрожа, страшно расстроенная потерей чего-то. За окном бушевала гроза, гремел гром и то и дело вспыхивала молния.
– Я здесь, дорогая, не надо плакать, – послышался из темноты голос Гейбриела. – Я здесь.
Ахнув, она вжалась в подушки.
– Ты не можешь быть здесь.
– Но я здесь. – Из-за оконной шторы тень двинулась к ней.
Руки дрожали, Кэтрин потянулась к лампе у постели. Потребовалось две попытки, чтобы зажечь фитиль, и пролился слабый свет. Когда зыбкое пламя осветило комнату, Кэтрин повернулась на голос, боясь того, что может увидеть.
Гейбриел Макбраден стоял посреди ее спальни, на нем были бриджи, заправленные в ботфорты, и простая белая рубашка, которая подчеркивала каждый мускул прекрасного тела. Он поднял обе руки и отбросил назад намокшие волосы.
– Неподходящая ночь для визита, но я не мог ждать ни минуты, я хотел увидеть тебя, моя сладкая Кэтрин.
Кэтрин ахнула.
– Но как… ты… вошел сюда? – запинаясь проговорила она, все еще не понимая, что это – явь или сон?
– Мужчина может сделать все, чтобы заслужить награду, – улыбнулся Гейбриел.
Она потянула одеяло к горлу, нервничая и возбуждаясь одновременно.
– Какую награду? – спросила она.
– Полюбоваться твоей красотой, конечно.
– Дерзкий!
Он подошел к постели.
– Это чистая правда.
– Стой, или я закричу.
Он сделал паузу, улыбаясь коварной улыбкой пирата.
– И тогда твой отец ворвется сюда, чтобы спасти тебя, и ты будешь скомпрометирована. Значит, в конце концов станешь моей.
Нетерпеливое желание боролось с моралью.
– Я не твоя.
Он сделал последний шаг к постели и коснулся кончика косы, лежавшей на плече Кэтрин.
– Ты моя, Кэтрин Депфорд. И после этой ночи, ты сама признаешь это.