- Не знаю, хорошая ли эта идея, - сказал он, когда они, сидя на диване, пили напитки: она – «Космо», он – виски со льдом. – Ему это не понравится, – Адам кивнул в сторону Оскара. Пес лежал под аркой, отделяющей гостиную от прихожей, и не сводил глаз с Адама.
- Он не привык к тому, что сюда приходят незнакомые люди.
- Но он признает Келли?
Кейтлин вздохнула, предвидя разговор о ее сестре-близнеце.
- Хочешь поговорить с ней?
- Было бы неплохо.
- Подожди.
Она пошла на кухню с Оскаром, последовавшим за ней, отыскала сумочку и выудила из нее мобильный телефон, с которым и вернулась обратно в гостиную. Адам сидел в углу дивана с цветочным узором, полуразвалившись на подушках. Его подбородок потемнел от отросшей за день щетины, волосы растрепались, пока они шли от кафе до дома, длинные ноги были вытянуты под журнальным столиком. Серьезные глаза следили за каждым ее движением: за тем, как она села рядом с ним, набрала номер Келли и стала ждать.
- Ее может не быть дома.
- Бьюсь об заклад.
- Я серьезно…
Кейтлин прослушала гудки и сообщение, записанное на автоответчике. После звукового сигналаона заговорила:
- Привет, Келли, я дома. Перезвони мне, ладно? Мне нужно поговорить с тобой и нет… не волнуйся, я даже и пытаться не буду заставить тебя пойти на похороны мамы. Хорошо? Позвони мне, – отключив телефон и посмотрев на Адама, она увидела сомнение в его глазах. – Ты все еще не веришь мне? Хорошо… - Она снова набрала номер Келли и отдала телефон Адаму. – Послушай ее голос и оставь сообщение. Скажи, что хочешь поговорить с ней, ради Бога!
Адам неотрывно смотрел на нее. То, что никто, даже ее психиатр, не верил ей, раздражало. Несмотря на то, что телефон был прижат к его уху, Кейтлин услышала гудки и ответ автоответчика. Адам даже не вздрогнул.
- Да, это Адам Хант. Возможно, вы в курсе, что я работаю с вашей сестрой Кейтлин. Не могли бы вы мне перезвонить? Буду признателен, – он оставил свой номер телефона и нажал на кнопку отбоя, потом долго сидел с телефоном в руке.
- Ты все еще не веришь мне.
- Я этого не говорил, – он отдал ей телефон.
- Тебе и не нужно. Это видно по твоим глазам. Знаешь, тебя следовало назвать Фома. Фома неверующий, – она сделала большой глоток и почувствовала, что начинает раздражаться. Почему так важно, что он думает? Только потому, что он ее психиатр… нет, не только. Она нуждалась в нем не только как в психологе, но и как в мужчине, человеке, которому она могла бы доверить свои секреты, в друге… в любовнике? - чтобы он хоть немного верил ей. Несмотря на то, что они встретились из-за ее психического расстройства.
- Ты должна посмотреть на все это моими глазами, - неторопливо произнес он. – Насколько мне известно, никто кроме тебя не общается с Келли.
- Неправда. Келли в некоторой степени затворница, но у нее есть работа. Она общается с клиентами. Она повсюду летает.
- Кто-нибудь еще из вашей семьи разговаривал с Келли после несчастного случая?
- Нет, но… О, ради Бога, зачем мне придумывать себе воображаемую сестру? То есть, она же реальна. Посмотри официальные записи о рождении.
- Меня беспокоит не ее рождение, - возразил он. – А ее смерть.
- Предполагаемая смерть. Предполагаемая. Она жива. Знаешь, я буду настаивать на том, чтобы она встретилась с тобой. Когда она перезвонит, ты сможешь поговорить с ней, и если это будет недостаточно убедительно, мы поедем к ней домой.
- А где она живет?
- За городом, на Сорго-роуд… Кажется, где-то в кабинете у меня есть ее адрес, но почту ей туда не приносят, она забирает ее на почтамте – полагаю, это все ее заморочки насчет тайной жизни. Она живет в маленьком странном домишке по ту сторону реки от Оук Хилл. Разве не ирония судьбы? Келли никогда не заходит в поместье, но с того места у реки, где расположен ее дом, она может видеть, что там происходит. Не думаю, что моя семья вообще в курсе, что там есть этот домик.
- Почему?
- Ну, может быть, мой отец или его отец знали о нем, и, возможно, мои братья его видели, так как обычно рыбачат в тех местах, но он очень хорошо скрыт за деревьями. Никто даже не подозревает, что Келли живет там, – она допила свой коктейль. – Как раз за это она и любит этот домик.
- Тебе не кажется это странным?
- Многие вещи, касающиеся моей семьи, кажутся мне странными, - сказала она, и ее охватила тоска по всем тем, кого она потеряла за последнее время. От этой тоски ей стало так холодно, что никакое количество алкоголя не могло согреть ее, а боль была настолько сильной, что она не знала, сможет ли когда-нибудь преодолеть ее. И за всем этим было что-то еще, еле уловимый незатихающий страх, что она как-то связана с происходящим, что, как подозревают полицейские, она могла причинить боль и страдания тем, кого любила. Была ли она в доме Джоша той ночью? И что же? Вернулась с ведром крови? Не был ли он прав, обвиняя ее в небрежностипо отношению к своему ребенку? Матерь Божья, нет… Она вздрогнула. Не поднималась ли она в спальню матери в тот вечер, когда та заболела, и не подменяла ли таблетки нитроглицерина на плацебо [4], пока никто не видел? А когда это покушение на жизнь Бернеды не удалось, не она ли пробралась в больницу, чтобы закончить работу? Видения, возникшие перед ее глазами, были нечеткими, навязчивыми и, о, такими ужасными, что ее затрясло, хотя она и не осознавала этого. Не становилась ли она убийцей в те периоды своей жизни, которые не могла вспомнить? Подобно доктору Джекилу и мистеру Хайду? Нет… пожалуйста… нет.