«Сумасшедшая.
Как бабуля Эвелин».
Она задрожала. Сначала лишь живот, потом ноги.
Не надо… даже не думай об этом.
Она сосредоточилась на дороге. Асфальтовая лента с прерывистой средней полосой поднималась на ухабах и опускалась в узкие канавы. Женщина дышала неровно и неглубоко. В ее мозгу разворачивались ужасные картины. Джош за столом, в крови.
На краю стола лежала копия чертового иска, в котором говорилось, что смерть их ребенка произошла из-за ее небрежности.
Небрежности! Как будто Джейми не была для нее всем, смыслом ее жизни.
- Ублюдок! – выкрикнула она в сердцах, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы при одной мысли о часах, которые она провела у постели дочери, о безумной поездке в больницу, о парализующем страхе, когда доктора и медсестры в скорой пытались и не смогли вернуть к жизни ее драгоценную малышку, а потом… потом… ужасные слова, жалостливые взгляды, жесты, нежное прикосновение к ее руке, когда ей сообщили, что Джейми «скончалась».
- Мне очень жаль, миссис Бандо, - тихо говорил доктор Вогетт в приемном покое больницы с успокаивающими синими и зелеными диванами, пальмами в горшках и фоновой музыкой, тихо льющейся из встроенных динамиков. Серьезное лицо, глаза за очками в проволочной оправе выражали сочувствие.
- Такое иногда случается при вирусной инфекции. Мы сделали всё возможное…
- Нет, - яростно запротестовала она, едва не съехав с дороги. - Нет, не сделали, ублюдок. Никто из вас не сделал всё возможное!
Едущий по встречной грузовик посигналил ей, а водитель выставил руку открытой ладонью, словно напоминая ей, какая она дурра. Все восемнадцать колес пронеслись мимо нее, увозя на себе свой груз - бензин.
- Да, да, знаю, - тихонько пробормотала она, стараясь восстановить контроль не только над машиной, но и над собой. Посмотрев в зеркало заднего вида, она увидела, что полуприцеп пропал за поворотом.
«Ты разваливаешься, Бедовая Кэти. Ты совершенно разваливаешься» - она почти слышала голос Келли, полный тяжких обвинений.
- Соберись, - она сбросила скорость у моста, потом заметила плантацию на другом берегу реки.
Оук Хилл.
Символ богатства Монтгомери.
Напоминание о том, что дни богатства и роскоши давно позади.
Намек на прежнюю Джорджию и благородные традиции южан.
И фасад. Чертово притворство. За крепкими дубовыми дверями, окнами с фаустированным стеклом и толстыми стенами, обшитыми белыми панелями, скрывались секреты, ложь и трагедия. И так много боли.
«Не думай об этом сейчас. Ты не можешь. Просто сделай то, что должна».
Решив не раскисать, она крепко стиснула зубы и заехала на длинную прямую дорогу, обсаженную древними дубами. Их осталось тридцать девять. Одно дерево, вырванное с корнем в грозу, так ничем и не заменили.
Она и Гриффин много раз пересчитывали эти деревья.
- Я встречусь с тобой возле семнадцатого, - часто шептал он ей. Семнадцать было его любимым числом.
Она сбросила скорость, подъезжая к главному дому. Три этажа возвышались над землей, первые два дополнили пристроенными верандами с перилами, а на третьем, под покатой крышей находились мансарды. В прошлом полный величия, теперь он пришел в упадок. Белая краска посерела и начала трескаться и обваливаться.
Черные высокие ставни, сиявшие когда-то, сейчас, испытав на себе жар неумолимого солнца Джорджии, тускло поблескивали в обрамлении окон, застекленных старым, водянистым стеклом. И кустарник разросся, несмотря на то, что садовник трудился тут круглый год. В этом месте раньше проходили вечеринки, слышался смех, люди весело проводили время, а теперь осталось лишь безмолвие и тени, призраки и видения, трагедия и ложь.
Здесь продолжали жить лишь Бернеда, мать Кейтлин, и ее сестра Ханна. В доме работало несколько слуг и, к счастью, осталась Люсиль Васкес. Кейтлин понимала, почему ее мать осталась тут - поместье было ее домом больше сорока лет, но она не могла понять, почему ее младшая сестра решила жить на плантации, в этом мавзолее. В двадцать шесть лет Ханне следовало бы общаться с людьми ее возраста, жить своей жизнью, а не прятаться в этом огромном, увядающем напоминании о Старом Юге. Хотя Ханна всегда была немного «того», не такой как все, оторванной от реальной жизни.
«Как ты?»
Кейтлин проигнорировала ворчливый голос в своей голове и проехала по дорожке до дома. У нее душа ушла в пятки. Черный «рендж ровер» Троя был припаркован в тени, позади «кадиллака» ее матери. Значит, он ее опередил.