— Свидетели есть?
— Нет.
— Ладно, — кивнул Петр Макарыч. — Санэпидемстанция — как раз то, чего они больше смерти боятся, отравители поганые. Местные у Трендякиной ни в жизнь ничего не покупают.
— Так меня ее сын побил?
Макарыч постучал пальцами по столешнице и ответил:
— Ну, это мы разберемся. Дай срок. Иди, лечись, отдыхай, а я тебе позвоню.
Паша поблагодарил участкового и ушел.
Обратную дорогу в отель Паша совершил на попутке. Крапавший дождик начинал раздражать, ребро и рука болели, в голове сгустился туман. Он устал, ему нужны были обезболивающее и постель.
Но, попав в душный номер, Паша передумал валяться на кровати. Ему даже кондиционер не хотелось включать, чтобы времяпрепровождение в помещении не показалось вдруг соблазнительным. Он проглотил необходимую таблетку от боли, вышел на балкон.
Перед ним раскинулось глянцевое серое море, чье дурное настроение было так же приятно Пашке, как и настроение хорошее. Над морем хмурилось небо, навесив над водой серые тучи. Даже в отдалении от этих стихий он ощущал свежий запах соленой воды и озона. Море снова манило его.
Где-то вдалеке, в тучах, блеснула молния, через пару секунд раздался раскат грома.
Паша вернулся в номер, надел утепленный спортивный костюм, который взял с собой именно ради дождливой погоды, но о котором благополучно забыл. Сунул ноги в кеды. Прихватил деньги и мобильник, вышел из номера. Выскочив из отеля, накинул на голову капюшон, радуясь, что его костюм с водоотталкивающей пропиткой.
На магнолиевой аллейке застыло невидимое облако цветочных ароматов. Оно было сладким и тяжелым, а смешиваясь с запахом дождя, напоминал амбре парфюмированного дезодоранта для туалета.
Вблизи оказалось, что море разбушевалось не на шутку! Серферы, привыкшие к океанским волнам, эти волны не оценили бы, но для маленькой бухты маленького моря шторм выглядел пугающе.
Свернув в пляжный магазинчик, Паша прикупил себе на ночь бутылку коньяка. А потом забрался под деревянный навес и расположился на холодном лежаке. Об одеяле он заранее не подумал, но знал, что с коньяком уснет даже на спине у черта.
«Пьяным она меня никогда не видела! — подумал он сердито. — Много ты знаешь, глупая Ежевика!»
День девятый
Он проснулся от холода. Не то чтобы за ночь кончилось лето, однако к утру его тело на лежаке на берегу моря, да еще в дождь слегка окоченело.
Поскрипывая зубами, Паша приподнялся на правом локте. Левое предплечье и бок, где было сломано ребро, не болели. Неприятное ощущение гнездилось только в области черепа. Глянув под лежак, Седов увидел валявшуюся коньячную бутылку. Возле горлышка бутылки темнела лужа, пахнувшая клопами. Сколько Паша вылакал за ночь, а сколько — пролил, определить было уже невозможно.
Он поднял пустую бутылку, встал, покрутил головой во все стороны, оглядывая пляж, и направился к большой синей урне, стоявшей у крайнего слева лежака.
Море успокоилось, как нагулявшаяся кошка. Оно было зеленоватым, тихим, послушным.
Над горизонтом расцветало утро. Его красота была настолько совершенной, что у Паши защемило сердце — от созерцания и оттого, что ему было не с кем поделиться своим восхищением. Он потер лоб холодной ладонью. А подойдя к воде, вдруг ощутил на своем лице соленую влагу. Это море дружелюбно заигрывало с ним и дразнилось.
Снял кеды, ступил в воду босыми ногами, наклонился и задрал штанины до икр. Вода показалась теплой. Умылся морской водой и замер, пытаясь ощутить на лице первые лучи солнца.
Наконец, ему показалось, что те самые волшебные мгновения безупречной красоты растаяли. Он вздохнул полной грудью, впуская в легкие щекочущее солоноватое дыхание моря, и пошел вдоль берега в сторону дикого пляжа. Ему хотелось еще немного побродить по берегу и окончательно согреться.
За время небольшого ночного шторма море не только набесилось, оно и очистилось. Теперь Паша видел выброшенные на берег грязно-коричневые мочалки водорослей, пустые пластиковые бутылки, жестянки из-под напитков, куски древесины, целлофановые пакеты, обертки от мороженого, чипсов и конфет, а также утерянные навеки цветастые сланцы и другой человеческий мусор.
Все эти вещи и предметы уже не казались чужеродными деталями природного пейзажа. Непривычным тут было другое — тело девушки, одетой в джинсы и розовую майку. Оно лежало лицом вниз на песке из битых ракушек, а усталые маленькие волны робко трогали ее свалявшиеся волосы неопределенного цвета.