Но заметить сходство удавалось только при большом желании. Возможно, даже если бы три эти девушки собрались в одной компании, никто и не рассмотрел бы их внешнюю похожесть. А если учесть, что девушки радикально различаются характерами и типом поведения, то их похожесть просто терялась.
Тот, кто их выбрал, имел какой-то ориентир образец. В глазах убийцы эти девушки подменяли ту жертву, которая была ему недоступна.
Придя к таким выводам, Паша снова вышел на балкон проветриться. Он чувствовал себя очень странно — как человек, который вспоминает что-то важное, а вспомнить не может. Или это дежавю?
В баре при бильярдной, куда Паша явился, чтобы провести вечер, вкусно пахло шашлыком. Аромат мяса и дымок от мангала реанимировал аппетит. Паша соблазнился на шашлык и пиво. После ужина решение сыграть с Иваном пришло само. Тем более что потенциальный партнер уже несколько раз махал ему рукой из бильярдной, приглашая за зеленый стол.
И на этот раз Павел Петрович изрядно продулся. Не так круто, как в прошлые разы, но очень даже ощутимо. После третьей партии они с Иваном устроились за столом — Иван сказал, что у него дрожат руки и он хочет отдохнуть.
— Слышал, какое у Роберта Аванесовича несчастье?
Иван попивал пиво из литровой кружки, казавшейся очень массивной в его небольших руках. Перед тем как взять кружку в руки, он протер ее салфеткой.
Паша призадумался — стоит ли ему признаваться в своей особой роли?
— Слышал, — сказал он и добавил с самым простецким видом: — А еще я слышал, что вы на ее матери женаты…
Иван с легким удивлением посмотрел на Пашу, но не спросил, откуда такая осведомленность. Вместо этого объяснил:
— Да, Ираида мне вроде падчерица. Только я ни разу в жизни ее не видел. С Леной мы познакомились год назад, когда она из Гродина приехала. Я увидел Лену и решил, что мы должны быть вместе. Правда, совсем вместе у нас не получилось — я живу тут, а она в поселке, но мы очень часто видимся.
— Лена, должно быть, просто убивается из-за дочери, — предположил Паша.
— Да нет. — Иван покачал головой. — Она же Ираиду с детства-то и не видела. И осталось еще трое детей. Ну, поплакала, конечно… Все-таки мать. Другое дело — Роберт Аванесович. Понимаю, что он чувствует, хорошо понимаю. Когда я дочь потерял, мне небо с овчинку показалось.
— А где ее мать? Вы в разводе?
— Она умерла. Дочке год всего был. Раковая опухоль. Страшно это все — думаешь: за что? За что ей? За что мне? Думаешь: в чем я виноват? Что не так в своей жизни сделал?
— Бесполезные думки, — тихо сказал Паша.
— Мысли эти не прогонишь так просто. Я тут жить остался, потому что могила дочери тут. Каждую неделю хожу на кладбище. Здесь земля очень плодородная, летом постоянно приходится бурьян полоть.
— Откуда вы родом? — Почуяв что-то особенное в словах бильярдиста, Паша старался задавать вопросы дружелюбно-рассеянно, будто бы из сочувственного любопытства.
— Из Гродина.
— Так мы земляки!
— Да? — Иван протянул Паше через стол руку. — Ну, здорово, земляк…
— Так что же с дочкой произошло? Она заболела?
Ответы на Пашины вопросы, все более конкретные, Ивану давались нелегко.
— Нет, тут хуже. — Он достал из кармана брюк кипенно-белый носовой платок и промокнул лоб. — На нее напали…
— Сколько же времени прошло?
— Четыре года.
Седов наклонил голову к левому плечу. Беседа за кружкой пива становилась все более интересной.
— Как она умерла? — Он уже не мог не спросить этого, но теперь надо было обосновать свой интерес: — Это важно, Вань. Я не из любопытства спрашиваю.
— А зачем? — Иван выглядел слегка растерянным.
— Вполне возможно, что дочь Роберта Аванесовича и твою дочь один и тот же человек убил.
Иван допил пиво и помрачнел:
— Я сам нашел ее на пляже поздно ночью. Искал, искал и — нашел. До утра сидел рядом с Олесенькой моей, не мог к людям идти. Меня на пляже нашел кто-то, милицию вызвал. Они приехали, забрали мою девочку. Сказали после, что захлебнулась она. И… над ней надругались.
— Сколько лет было дочери?
— Шестнадцать…
— Какого числа это случилось?
— Пятнадцатого июля.
— Убийцу нашли?
— Нет…
Иван поднялся из-за стола:
— Прости, Паш, мне тяжело вспоминать. Пойду, высплюсь, день был тяжелый.