— Это она. Жива, но сильно пострадала.
— Бедная девочка, — отозвалась Вика. — Видимо, тебе придется рассказать о несчастном случае ее брату.
И следом же поступила другая неприятная новость. Один из прежних сослуживцев Седова, у которых он просил разыскать известного в узких девичьих кругах ловеласа Андрея Горелова, сообщил, что парень погиб два года назад. И погубила Горелова именно страсть к женским юбкам: его девушка, потеряв от ревности голову, однажды ночью зарезала любимого и неверного столовым ножом.
— Черт, — сказал Паша и повторил, глядя в поле, заросшее чертополохом: — Черт, черт!..
День пятнадцатый
И последовавший день оказался не более удачным. Утром Паша узнал, что с Роберта вину не сняли. Дурные вести принес Карен Оветисян. Он сказал, что шоу с морской водой было увлекательным, после него Карен настоял на всяких медицинских обследованиях. Они состоятся после того, как доктора больницы купируют нынешнюю реакцию кожи Роберта на воду. Но сейчас Роберт останется в больнице, в качестве подозреваемого по делу об убийстве трех девушек на пляже.
Показания Александры, не попади она в аварию, оказались бы очень кстати. Но не везет, значит, не везет!
Кстати, сообщил адвокат, Лев Аркадьевич страшно зол на Седова. Он ненавидит, когда в ход следствия вмешиваются «всякие». А следствие — и никто этого уже не скрывает — необычное, в конкретных результатах заинтересовано много разных людей. Много разных влиятельных людей.
— Ты понял, Павел Петрович? — завершил свою речь Карен. — Ситуация такая: никто, кроме тебя, не ищет настоящего убийцу. А если и ты его не найдешь, то сидеть Роберту в тюрьме пожизненно.
Около восьми утра Паша заглянул в редакцию «Красного отдыхающего». Настроение главного редактора издания не было радужным — состояние сестры было еще тяжелым. Вчера девушка попала на операционный стол и до сих пор очень медленно приходила в себя. То есть свидетельские показания она дала бы еще не скоро.
— Сашеньке удалили селезенку, кость правой ноги собрали по кусочкам, и еще по мелочи… — рассказывал Никита. — Ночью еле из комы вывели, а сегодня, сказал лечащий врач, давление у нее скакнуло. Ох, зачем же я ее сюда позвал! Вот же…
— Когда тебя к ней допустят, — сказал безжалостно Седов, — спроси у нее, что ей говорил тот мужик, который напал…
Никита сердито выпрямился на своем месте за рабочим столом:
— Она в таком состоянии, а вы — что он говорил!.. Я ни за что ее мучить воспоминаниями не стану!
Седов изо всех сил пытался не давить на бедного парнишку, но резкие слова сами перли из него:
— А через год ты сам будешь объяснять родителям следующей убитой девушки, почему раньше не захотел помочь поймать убийцу?
— Да что Сашенька помнит?! — Никита уже понимал, что возражать рыжему парню бесполезно. — Ну ладно…
Наставив на редактора палец, Паша приказал:
— А после сразу звони мне!
Киры в редакции Паша не заметил, но она обнаружилась в сквере, где сидела на лавочке, печально опустив голову. Услышав чьи-то шаги, девушка обернулась.
— Привет, — сказал ей Паша с невольной прохладцей. Он по-прежнему не хотел разговаривать с Кирой.
— Привет, — ответила она с надеждой. — Ты все еще сердишься?
Паша сказал «нет» и свернул в сторону бильярдной.
— Я буду ходить за тобой следом, пока ты меня не простишь! — крикнула девушка ему вслед.
Седов решил, что пришло время найти Ивана. Он должен был увидеть фото его дочери, а также поговорить с ним. О чем? Он и сам толком не знал. Чем больше Паше не везло, тем больше его одолевала розыскная лихорадка.
Девушка-официантка по имени Катя, работавшая в кафе при бильярдной днем, продиктовала рыжему сыщику номер телефона Ивана, который он оставил на всякий случай в администрации бара, и рассказала все, что знала о месте его обитания. Катя встречала Ивана возле продуктового магазина, в который сама ходила, почти ежедневно. А жила она возле заброшенного оросительного канала, расположенного в дальней от моря части Боровиковки. Получалось, что возле канала жил и Иван.
— А дом у него старый, окруженный деревянным забором, — объясняла Катя. — Иван недавно рассказывал, как красил его и жаловался, что половину досок в заборе пора менять.
Деревянный забор был неплохим опознавательным знаком — в Боровиковке, где большинство жителей все лето сдавали комнаты отдыхающим, дома были ухоженными, а заборы в основном кирпичными.