Самообладание взяло верх минут через пять. Поел я предусмотрительно дома и одев свою новую рубашку, поглаженные брюки и любимое пальто пошёл к выходу. Поймав себя на мысли, что не плохо бы было хоть немного позаботится о безопасности, положил в карман металлический кастет, что просто так приобрёл полгода назад, на оружейном рынке. – Лучше бы я травмат тогда купил—вздохнул я.—Пожадничал—он дорого стоил, а денег в притык было. Ещё раз обернувшись на свою конуру, я вышел на улицу и смело зашагал по назначенному адресу.
Памятник Пржевальскому был, оказывается, и его верблюду, которого в полный рост приладили слева от бюста знаменитого путешественника. Стоило только подойти к этой парочке, как меня окликнули.
– Садись в машину—рядом со мной стоял чёрный фургон.
По классике жанра меня должны были проверять. Проследить, нет ли за мной хвоста и сам я не агент спецслужб. Группа прикрытия, вероятно, ошивается где-нибудь неподалёку, а мне самому называют пароль, заранее обговорённый с тем типом.
Ничего подобного, просто подъехали и позвали в машину. Даже гос. номер на фургоне не был залеплен грязью, как в стандартном детективе. Я сразу сел в машину и, конечно, номер не запомнил.
В машине было трое. Шофёра разглядеть не удалось , вместе с ним на переднем сидении уже сидел старый знакомый из подпольного бойцовского клуба. Рядом со мной на заднем сидении сидел громила со смуглым лицом и очень внушительными габаритами. Лично меня он был покрупнее килограмм на тридцать и выше на целую голову. Вот кому надо было в подпольных боях участвовать.
Мне предусмотрительно, на голову одели мешок и, ничего не объясняя, повезли куда-то на север, а может на юг, а может… ну, в общем, мы поехали.
– Парни, может мне уже расскажут, чем придётся заниматься? —пытаясь вложить в голос как можно больше дружелюбия поинтересовался я.
– Там на месте это сделают лучше, да и по гонорару информацию нам давать запретили.
Наконец то первое приятное и понятное слово – «гонорар»! А то ни здравствуйте, ни как дела, ни куда едем. Голос был незнакомым, кажется со мной разговаривал водитель. Пытаясь сосредоточится на звуках которые были слышны из приоткрытого окна и на времени которое приблизительно мы проведём в дороге , остаток пути я провёл молча.
Дорога заняла часа три, а может два. Часы чтобы сверить время после того, как приедем я тоже, как на зло, не взял. Никаких зацепок куда мы направлялись.
Глава пятая.
Набор для самоубийцы.
–Время обеда – подумал я, когда машина, наконец, остановилась. – «Сейчас я буду кушать, сейчас меня покормят» – мысленно подбадривал себя я.
Мы вышли из машины, меня, как маленького, взяли под руки с двух сторон, и куда-то повели. – Эй, мешок, наверное, уже снять можно! – я протестовал в полный голос, желая долгожданный глоток свежего воздуха.
– Потерпи, ещё не время – спокойным, но строгим голосом донеслось с той стороны мешка.
Вели меня довольно нежно, в спину не толкали, и это как-то обнадёживало, даже в такой тревожной обстановке. Раздвигались ворота, открывались калитки и двери –мы шли к неизведанной цели.
–Что это, вероятно вестибюль. А это гостиный зал, ого здоровенный! –отсчитывая шаги прикидывал я, ощущая себя настоящим спец агентом, из фильма миссия не выполнима. Мыслей в голове было слишком много, и они начали мешать друг другу. – Почему остановились, ага лифт, понятно. Кстати почему они не предложили мне сходить в туалет, несколько часов всё-таки в дороге, невежество какое, совсем о людях не думают – В уборную на самом деле совсем не хотелось, но рассуждения на бытовые темы немного отвлекали от страха, который по не многу всё же начал овладевать мной.
Наша компания ещё минут пять передвигалась по зданию, хлопая дверьми, пища интерлоками и кнопками лифтов, пока, наконец, не остановилась, не усадила меня в кресло и не сняла, уже изрядно надоевший мешок.
Я находился в каком-то помещении, по классике жанра напоминающим кабинет Дона Карлионе из кинофильма крёстный отец. Для полной картины не хватало только белого котёнка. Всё старомодное и угнетающее, словно нарочно хотят испортить тебе настроение. Открытые шкафы с книгами по стенам и большой дубовый стол, обитый красным сукном, в центре комнаты. Бархатные, малиновые шторы на окнах категорично не пускали к нам не лучика дневного света.
С тех самых пор как несколько часов назад я сел в чёрный фургон мои глаза не разу не видели дневного света, от этой мысли было не по себе, но держался я молодцом раз запомнил столько подробностей.