- Почему ты так считаешь?
- А ты взгляни на среднюю полку в её книжном шкафу. Что там стоит?
- Мопассан. Собрание сочинений. Хм...
- Как думаешь, девушка, знакомая с характером Жоржа Дюруа, что подразумевает под таким «ласковым» прозвищем?
- Подожди... Ты хочешь сказать, что она о чём-то догадывается? - нахмурилась фея.
- Я хочу сказать, что, как бы мы с тобой не старались навязать Олесе нужную поведенческую линию, она ускользает. Иннокентий в образе Жоржа Дюруа - это ирония. Мы с тобой стебёмся над ней и над ситуацией, а она едва заметно иронизирует в ответ.
- Интересно, о чём она сейчас думает?
- Она тебе не скажет.
- Но мы можем заглянуть в её тетрадку...
Я улыбнулась:
- Тогда она перестанет в ней писать...
***
Иннокентий, будто исправившись, теперь звонил Олесе каждый вечер.
- Чё, мать, ты там как вообще?
- Хорошо, Кеша, - ласково отвечала девушка, - рада тебя слышать.
- Ой, чё, для хорошего человека г.. не жалко, - Иннокентий улыбался, довольный собой и своей заботой, и пытался поддержать беседу. - Ну, чё там у тебя?
Поначалу Олеся, оправдывая скудость диалогов чувством взаимной неловкости (хотя откуда такому чувству взяться у весьма непосредственного Иннокентия?), пыталась что-то рассказывать жениху, но потом поняла, что он слушает её вполуха.
Девушка быстро освоила его несложный язык и теперь легко вступала в беседу:
- Ну, чё, братан, как твоё ничего?
- Ништяк, зад болит только, - сетовал жених.
- Ты чё, фраерок, попутался?! - пугалась Олеся. - Ты ж не той масти.
- Не-е-е, - соглашался Кеша, - рубился в танки всю ночь, зад и отсидел.
- Ну ты, того, береги очко смолоду, - парировала Олеся, - а то очешник на уши натяну!
Иннокентий почему-то замолкал после таких фраз. Через пару дней он не выдержал.
- Слышь, Олеся, ты это... Очень выражаться стала... Девушку это не украшает.
- Ой, да ладно, не трынди, - рассмеялась Олеся, - это же делает живым диалог, позволяет достичь взаимопонимания и привносит в наше общение особенный колорит. Ты - удивительный мужчина, я прежде не встречала подобных.
- Да ладно, чё ты, я обычный... - смутился Иннокентий. - Как все пацаны. У нас тут много таких...
- Значит, я просто не те компании посещала, то есть, тёрлась не с теми людьми: с лошками обычно, да с мажорами. Но теперь я, как говорится, встретила любовь и познала истинное счастие.
- Э-э-э... Мне больше нравится, когда ты по-умному выражаешься, - настаивал жених.
- Ах, «по-умному»? - разочарованно протянула Олеся. - Ну, ладно, по-умному, так по-умному. А чё, умные не матерятся?
- Ну, подколола, - заулыбался Иннокентий, - я ж матерюсь, хотя и умный. Лан, тока давай пореже, не забывай, что ты - баба.
- Хорошо, - кротко согласилась Олеся, - только скажи мне, где ты чалился?
- Нигде. Не бывал, не привлекался.
- А основы разговорного жанра где постигал тогда?
Впрочем, этот вопрос остался без ответа. Иннокентий кинул краткое:
- Ой, всё! - и завершил разговор.
***
- Она, что, воспитывать его решила? - удивилась фея.
- Не знаю, - произнесла я с сомнением, - я уже боюсь делать какие-либо выводы относительно её мотивов.
- Ну-ну, пошла наша девица в разнос.
***
Но Олеся отправилась не в разнос, а в театр. Точнее - в театральную кассу.
- Дайте мне два билета на «Чайку» в партер, - попросила она билетёршу.
Расплатившись, набрала Иннокентия.
- Почему в театр? А чё меня не спросила? Я бы лучше на футбик сходил, - возмутился он.
- На футбик в другой раз непременно, - пообещала Олеся, - но я пока взяла билеты на хорошую постановку «Чайки».
- Это хоть комедия? Поржать можно будет? Пошли бы лучше в кино, там спецэффекты, а что в твоём театре?
- Кеш, тебе понравится, - улыбнулась Олеся, - ты офигеешь.
В театр теперь наряжаться не обязательно, если цель визита - не себя показать, а погрузиться в атмосферу действа, эмоции и ритм спектакля, прожить вместе с героями двухчасовую жизнь, а после проводить их в закулисье, откуда они не раз ещё будут возвращаться, меняясь лицами и фамилиями в соответствии с режиссёрским замыслом...
Нет, платье в театре - далеко не главное. Очки, по мнению Олеси, куда важней, если зрение хромает, но в этот раз она засомневалась было, не надеть ли ей какой-нибудь наряд. Наверняка Иннокентий будет доволен её стройными ногами под короткой юбкой, - рассудив так, она надела джинсы.
...Они уселись в восьмом ряду. С третьим звонком свет погас, зрители притихли, и зал начал погружаться в атмосферу грядущего представления.
- Пивка надо было взять, - буркнул в ухо девушке Иннокентий.
- Кеш, запомни три главных правила поведения в театре: не есть, не портить воздух и не сморкаться во время спектакля.
- Пиво - это не еда, - резонно возразил жених.
- Нельзя, Кеш. Пена шипит громко. Видишь - усилители стоят? Каждый звук в тысячи раз усиливает. Вот люди пришли монолог Нины Заречной послушать, а вместо него услышат твое пиво. Где справедливость?
- ЧуднАя ты, - с сомнением возразил Иннокентий.
- Ага, - легко согласилась девушка, - как скажете.
Пока Иннокентий дремал, Олеся наслаждалась игрой актёров. Конфуз случился во время того самого монолога Нины Заречной, о котором она упоминала в начале спектакля. Иннокентий проснулся и начал хохотать.
- Ты чего? - Олеся прижимала палец к губам, призывая парня успокоиться и не мешать зрителям, которые уже недовольно заворчали в его сторону.
- Блин, что она несёт?! Какие, нафиг, рогатые олени? Я, чё, блин, в цирке?! Молчаливые рыбы. Олени рогатые.
Олеся согнулась, зажав ладонью рот. Нет, с монологом Нины всё было в порядке, как и всегда, но монолог Иннокентия...
Нервные зрители уже шикали и на неё. Поняв, что ещё вот-вот, и она разразится громким хохотом на весь зал, Олеся схватила жениха за рукав и поспешила к выходу.
Молодые люди выскочили в фойе.
- Ты чего, с ума сошла? - недоумевал Кеша. - Куда так рванула? Чё ржешь? Из-за оленей?
- Да, - кивнула девушка, - очень монолог смешной.
- Ну, я бы так не сказал, - хмыкнул Иннокентий, - тоска смертная. Лучше б на «Факеров» сходили. Может, в буфет? Пивка хлебнём, ну или что ты там пьёшь - кофе свой?
***
Вечером Олеся заварила в кружке чай и задумалась. Она вспоминала выходной, Валентина в тапочках на полступни, и отчего-то грустила. Ей хотелось поговорить с ним. О чём? Неважно.
Девушка взяла в руки телефон, и, пролистав записную книжку до его имени, замерла...
«Если что понадобится, звони», - сказал он тогда. А что ей может понадобиться? Помощь? Внезапно ей захотелось выйти босыми ногами на балкон и простудиться - сильно-сильно, так, чтобы можно было набрать его номер и спросить: «Валентин, а у тебя не осталось мёда? Что-то мне нехорошо...»
Но девушка понимала, что не сделает этого. Святому Валентину не позвонишь просто так. Нет.
...Но можно написать смс. Сообщение ни к чему не обязывает, и, если он занят, то может и не отвечать. А вдруг ответит? Олеся зависла на полчаса, придумывая текст. Она начинала несколько раз, после - стирала, и начинала вновь. Так ничего и не придумав, отправила короткое: «Привет! Как дела?»
***
- Оп-па, как интересно... А этот-то тут причём?
Мы с феей наварили крепкого кофе и болтали на кухне о всякой всячине - незначительной, легкомысленной и глупой - так, как могут болтать только девочки.
Олесин нежданный каприз прервал эфемерно-бессмысленный диалог и заставил нас встрепенуться.
- Хм... Похоже, ей понравился Валентин.
- Внезапно, - согласилась фея, - что-то мы упустили по ходу сюжета, не находишь? Вообще, как он тогда нарисовался?.. Ишь ты, доктор Айболит... Это ты придумала?