Отодвинули врага обратно, на те же шесть-семь километров… И угомонились… Вот откуда взялись эти страшные, уходящие в небо черные хлысты вместо старого могучего леса. Это были памятники всем погибшим: и тем, кто подвигал наших к Висле, спасая свой фатер-ланд, и тем, кто потом отодвигал их обратно, стараясь опрокинуть врага навзничь и навсегда… Вот так остановились… В полном, окончательном и непримиримом ошеломлении. Вот откуда взялась та самая ТИШИ НА в новой хоромине взводного.
Назад, к Брянскому лесу (разумеется, мысленно!)За той рекой Вислой — это уже Польша — леса стояли крепкие, сосновые. Но куда было этому лесу до могучей, стонущей громадины, в которой после Орловско-Курской битвы лета 1943 года замер танковый корпус (или, вернее, то, что от него осталось). Было о чем призадуматься. А считать потери у нас не любят: чем выше эшелон власти, тем круче ошибки, и все нолями, нолями балуются, паскудники.
«Вековая нетронутость!» только кажущаяся, потому что люди, русско-советские и фашистско-немецкие, напичкали сей лес до отказа обыкновенной смертью… И молодым смехом, но это уже так — от лихости и дурости.
* * *Тогда, год назад, в лесу под Брянском после всей истребительной баталии для танкового корпуса и для батальона разведчиков, именуемого «мотоциклетным», наступила хоть и не полная, но передышка…
Танки, конечно, мощное наступательное оружие, но у них, грозных и быстрых, кроме всего прочего, был один серьезный недостаток — они хорошо горели, если их умело поджечь… И вот, когда истребили массу вражеских сил и техники, оказалось, что и наши могучие танки почти все сгинули в огне сражений. И не только танки. И воевать больше нечем… Вот такая незадача постигала большинство наступающих войск. Да и в остальном победители несли немалый урон, часто даже куда больший, чем побежденные… Выдохлись. Остановились. Теперь забирайся в какую-нибудь дыру и жди, пока герои тыла склепают «специально для ВАС» две-три сотни новых сверхплановых боевых машин…
А вот для саперов тут-то и начиналась как раз самая сволочная и каторжная пора. Саперы изо всех сил старались разминировать этот трижды легендарный вековой лес. Ну, не весь, разумеется, а его малую частицу, волею высокого начальства предназначенную для стоянки танкового корпуса.
* * *Андрюша Родионов, невысокий, стройный белобрысый и лучезарный предводитель взвода бронемашин, обхватил толстенную сосну, прижался к ней щекой и жаловался на жизнь понурому командиру минометного взвода Долматову, человеку в возрасте, изрядно молчаливому:
— Ступить некуда. Сначала его партизаны напичкали против немцев, потом немчура минировала против партизан. Ну их всех в четыре колена… (Незлобивый мат…) Мины в четыре слоя!
Его земляк и постоянный спутник Борис Токачиров стоял поодаль, ждал, когда эта речь закончится. Дождался:
— Поаккуратнее, Андрюша, смолой гимнастерку загваздаешь.
А тот продолжал:
— Мы же не немцы. Мы даже не партизаны — почему именно мы должны жить в этом минированном гребатории?.. — говорил тихо, спокойно, вроде бы и не требуя ответа.
— Командование го-о-о-венное, — неожиданно ответил ему Долматов. — Им нас не жалко… У них нас много…
— Вот это верно сказано, — сразу согласился Токачиров. — Сами поселятся на краю опушки, возле шоссейки. До осиротелых девок и вдов рукой подать: что в Брянск, что в Карачаев…
Место действительно находилось как раз между этими развороченными городами, но кое-какое население, преимущественно женское, там оставалось.
* * *Так вроде бы лес, как лес. А приглядишься, везде колья с дощечками понатыканы, грозные предупреждения: «Р-Р-Разминировано! — лейтенант КОГАН А.И.», «ПРОВЕРЕНО — МИН НЕТ. Лейт. КогАн». (И каждый раз с ударением, чтобы с Коганом не путали.)
— Ну-у, блядский потрох, куда ни сунься, везде по когану, — возмущался Романченко. «ОСТОРОЖНО, МИНЫ — ПРОХОД ЗАКРЫТ!!! — лейт. КогАн А.И.». В три погибели! Уж и дорогу разминировать не может! Коган называется! А еще «А-И», — гудел и бубнил Петр Романченко.
Все надписи аккуратные, по правилам чистописания начальной школы. Так саперы настойчиво отмечали своего единственного и незаменимого командира первой роты, а заодно забавлялись: «Идти строго по тропинке — НЕ СВЕРНИ. А то… лейт. КогАн!!!»
«В ЛЕС НЕ УГЛУБЛЯТЬСЯ — МИНЫ! — старший лейтенант КогАн».
— Гляди-гляди! Оповещает, что ему присвоили старшего. Ну, тля! для!! бля!!! Не продохнуть!.. Как будто корпусом командует не генерал, а старший лейтенант КогАн!.. — Петру пока еще «старшего» не присвоили, и это обстоятельство его тоже цепляло.