— Это всё про нас с вами, — сказал Белоус. — Здесь все: и прошлое, и настоящее, и будущее. Ведь «молодые львы» иногда бывают похожи на разгулявшихся кобелей — вот вам и взлеты, и падения.
Само собой, ждали, согласно личному таинственному опыту, остро сексуальных сюжетов, а в них потребность была безудержная. И слушатели не были обмануты в своих ожиданиях. Что было, то было… Но, как ни странно, даже в этой серии снов рассказчики соблюдали какую-то новую и редкую для офицерской среды пристойность… А в остальном просили не заливать, держаться ближе к самому сновидению: «Не помнишь, скажи: не помню, не можешь выразить словами — не выражай. Лучше замолкни, только не выдумывай». Попадались у далеких друг от друга людей очень похожие сны. Даже иногда с одинаковыми или схожими персонажами:
— И у меня!.. И у меня!.. — неожиданно вскрикивали слушающие.
Встречались сновидения одних и тех же животных или растений, цветового колорита или признаков пейзажа. Тогда председатель сказал:
— Может быть, сон, сновидения и пророческие сны — это двери, ведущие в другой мир?.. Мир, в который мы не верим?
Но главным тут было предощущение того, что увиденное или показанное действительно случилось с тобой, но не в этой, а в какой-то другой, давно прошедшей или еще не состоявшейся жизни. Это обескураживало…
* * *Следовало бы учесть еще и то, что само существование БЕНАПов и их несколько облегченной, даже шутейной организации было по тем временам чудовищным и труднообъяснимым вызовом (ца еще после «первого разоблачения» и расследования, в котором чуть было не приняла участие контрразведка). Сами они этого не чувствовали и не понимали. А уж эти посиделки с вывертами и сновидениями вообще нарушали все и всякие представления о дозволенном… Но вот невиданное чудо — там и тогда никто на них не донес. А если и донесли, то мер не приняли. Было над чем поразмыслить. Вот она, еще одна разница между фронтом и героическим бескомпромиссным тылом. Самые ярые цепные псы режима были не на фронте. Да и разведку громить было как-то не с руки, и себе же хуже…
Заклинание,может быть, для кого-нибудь и непонятное (но необходимое!) — пусть будет.
СИЛЫ ВСЕМОГУЩИЕ, ЦАРСТВУЮЩИЙ НАД БЕСПРЕДЕЛЬНЫМ ПРОСТРАНСТВОМ И В БЕСКОНЕЧНОСТИ ВРЕМЕНИ (И В ОТСУТСТВИИ ВРЕМЕНИ), СОЗДАТЕЛЬ СВЕТА И ТВОРЕЦ ТЬМЫ… СЕГОДНЯ ВНОСЯТСЯ В ПАМЯТНУЮ КНИГУ ПРИГОВОРЕННЫЕ НА ЖИЗНЬ И НА СМЕРТЬ.
…если МIРЪ это Чей-то СОН, если Кто-то, кто ныне видит нас во сне и Кому снится история Вселенной… Разум, однажды увидев это во сне, увидит снова и снова; пока ум способен видеть сны, ничто не пропало…
Из Махзор, из Библии, из Бездны, из Х.Л. Борхеса, из Памяти, из Беспамятства
Завершение легенды о Герое Советского Союза Петре РоманченкоРазвалины вперемешку с уцелевшими зданиями. Чужая, еще не освоенная Европа… После первого короткого ливня на литых чугунных воротах понуро обвис белый квадрат флага с красным крестом —
«ПОЛЕВОЙ ГОСПИТАЛЬ».Просторный двор был похож на перевалочный пункт: полно раненых — привозят одних, увозят других. Сортируют… Несут в сарай тех, кто не добрался до операционного стола и сдал душу на долгое хранение. Да и после операционного стола туда тоже отбывают.
Возле трехэтажного здания председатель спросил пожилого санитара в куцем затасканном халате:
— Герой Советского Союза капитан Романченко у вас?
— Здесь ваш герой, — санитар в полной безнадежности махнул рукой. — На третьем, в изоляторе.
Узкая длинная комната. Петр лежал плашмя, уставившись в высоченный потолок. Головы не повернул, глаз не перевел.
— Это я. Салют, — сказал председатель.
— Думал, не успеешь… — дышит скверно, сипит.
— Что ж ты, сволочь такая, сделал?
— Да я сколько раз его… и ничего…
— Убить тебя мало!
— Мало…
Помолчали.
— Не ругай мэнэ, дружище… Скажи слово.
— Какое слово?
— Не знаю… Якое трэба.
— Что я, поп?
— Скажи… Убаюкивать не гоже.