Когда он приподнимает мотоцикл, который скребет по синему металлу, оставляя что-то вроде серебристого шрама, Джоди глубоко вздыхает и идет по лужайке. Она знает, что можно влюбиться в человека, с которым ты ни разу не говорил, потому что с ней произошло именно это. Она так долго сидела на солнце, мечтая об Андре, что щеки обгорели. Она думает: вот как люди попадают в неприятности. Даже губят свою жизнь. Но продолжает идти. Она знает: время выбрано верно, ведь луна всю неделю была красной; луна влюбленных, которая не давала ей уснуть. Она тщательно все обдумала; она скажет ему напрямик, что хочет съездить в настоящий супермаркет, например «Эй энд Пи» в Эдгартауне. На всякий пожарный она проколола колесо велосипеда ржавым гвоздем. Так что даже врать не придется.
Ее бабушка в последнее время стала более разговорчива, может быть, благодаря болеутоляющим. Сегодня за завтраком она выдала моряцкую поговорку: «Темные дела делаются в ясную погоду». В общем-то, как раз к случаю, хотя Джоди терпеть не может подобные народные мудрости. Она подходит к пикапу, касается ладонью прохладного металла, и все умные слова вылетают из головы. Она прикрывает глаза ладонью, чтобы не пришлось щуриться, глядя на Андре.
— Привет, — говорит она.
Андре оглядывается через плечо и осторожно опускает мотоцикл на место.
— Привет, — говорит он. — Джоди, да?
Она кивает. Ответила бы вслух, если бы не боялась, что завизжит, открыв рот.
— Хочешь помочь?
Он берет ее за руку и тянет вверх. Теперь, когда он по-настоящему ее касается, она ничего не чувствует. Андре хватается за мотоцикл, Джоди встает с другой стороны, и они вместе спускают его по металлическому скату. Старый мотоцикл намного тяжелее, чем думала Джоди. Он кренится на нее, и она ахает, но Андре выпрямляет мотоцикл, и они заводят его в открытую дверь сарая. Джоди чувствует себя глупо, стоя рядом с Андре, пока он откидывает подножки. В сарае очень жарко, и почему-то из-за жары им хочется говорить шепотом.
— Как поживаешь? — спрашивает Андре.
— Отлично, — отвечает ему Джоди.
Она вне себя от возбуждения.
— Тебя подбросить? — предлагает Андре. — Я еду за запчастями. Купишь что-нибудь из еды.
Она поверить не может в свою удачу. Ржавый гвоздь оказался не нужен.
Андре надевает синюю рубашку и достает ключи от пикапа. Они выходят из сарая, и солнце на мгновение ослепляет обоих.
Вонни видит острые лопатки Джоди под хлопковой блузкой, когда девушка забирается на пассажирское сиденье. Из выхлопной трубы вырывается облачко дыма. Но самое ужасное, что миссис Ренни тоже наблюдает, как пикап поворачивает налево и исчезает вдали. Ее лицо в кухонном окне через лужайку — точно отражение в зеркале, и Вонни вздрагивает. Она задергивает занавески и собирает с Саймоном на кухонном столе конструктор «Лего». В шесть Андре еще не вернулся. В половине седьмого Саймон просит есть. Сегодняшнего вечера он ждал все лето. Они хотели устроить пикник на берегу, а затем отправиться в Оук-Блаффс, пока народу не слишком много. Но теперь уже поздно и для того и для другого. Вонни звонит соседям, дачникам Хэлу и Элеоноре Фрид, у которых есть маленькая дочка, всего на год старше Саймона. Они тоже собирались на праздник. В их машине Вонни приходится держать Саймона на коленях, а сумку с едой — на полу между ног. К счастью, ей необязательно общаться: дочка Фридов, Саманта, трещит без умолку. Саймон завороженно наблюдает за ней. Интересно, его удивляет, что другому ребенку хочется поведать миру так много? Дороги уже забиты машинами, но синего пикапа нигде не видно.
На окраине Оук-Блаффса Фриды, которые всегда держатся на расстоянии и считают местных жителей не вполне нормальными, просят Вонни вернуться в машину к одиннадцати, если она хочет уехать обратно с ними. Вонни на мгновение пугается. Она не подозревала, что они собираются остаться допоздна, и не уверена, что Саймон не заснет раньше. Они прощаются с Фридами и устраивают пикник у эстрады в Оушен-парке. Саймон съедает половинку сэндвича и выпивает два бумажных стаканчика лимонада. К его удивлению, Вонни разрешает съесть два шоколадных кекса вместо одного.
Когда они отправляются к табернаклю, на дороге полно людей, а небо отливает темно-синим. Вонни держит Саймона за руку и чуть тащит, чтобы сын шел быстрее. Проходя через ворота, ведущие в Тринити-парк, она замечает, что сумерки сгущаются. Можно подумать, будто уже позднее, чем на самом деле. В такой толпе Вонни кажется, что силы тяжести не существует. Интересно, Элизабет Ренни действительно вывалилась из окна? Разве можно вывалиться из окна, если сперва не забраться на подоконник?