Сирень давно отцвела. Вонни хватает только на то, чтобы пятнадцать минут постоять на обочине, что-нибудь купить и вернуться домой.
Каждый день она все больше времени проводит вне автомобиля. Семь минут, затем десять. Иногда она курит и всегда смотрит на часы. В это время года на дороге много машин. Назойливо гудят арендованные скутеры и мотоциклы. У великана саднит в горле, когда он наблюдает за Вонни. Он почти перестал есть. Иногда он вспоминает о еде, открывает консервную банку, подогревает ее и пожирает содержимое. Ему все равно, что есть, говяжью тушенку или овощной суп.
Великан не хочет менять постельное белье, но в конце концов приходится. Он снимает простыни и находит заколку Джоди, серебряную ленточку, забытую между матрасом и простыней. Великан стелет старые простыни на место и изучает заколку. Он подскакивает, когда стучат в дверь. Вряд ли кто-то, кроме женщины, знает, что он еще жив, а она уже уехала. Великан видит за окном полицейского, Хаммонда Веста. Великан два дня подряд слушал Брамса пополам с Джонни Кэшем[18]. Что, если отпечатки его пальцев нашли на пыльных полках хозяйственного магазина? Он даже не прячет магнитофон, а открывает дверь и стоит на пороге, не приглашая Хаммонда войти.
— Решил проверить, как у вас дела, — говорит Хаммонд.
Полицейский сегодня без формы. На нем потертые слаксы цвета хаки и клетчатая рубашка. Великан мрачно глядит на него.
— Пить ужасно хочется, — сообщает Хаммонд.
— Заходите, — говорит великан.
Его голос звучит глухо и совсем не так низко, как можно ожидать.
Хаммонд проходит мимо него к холодильнику.
— Что, пива нет? — спрашивает Хаммонд.
Он достает бутылку яблочного сока и глядит на стойку в поисках стакана.
— Стаканов нет, — сообщает великан, и Хаммонд пьет из горла.
— Похоже, девушка уехала, — говорит Хаммонд.
Великан молчит, и полицейский добавляет:
— Родители ее все еще ищут. Найдут, когда она сама того захочет. Я так и думал, что вы никуда не поедете.
— Конечно, — говорит великан. — По-вашему, я урод.
— Нет, — возражает Хаммонд. — По-моему, здесь ваш дом.
— Собираетесь меня арестовать? — спрашивает великан.
— Нет. А есть за что?
— Тогда оставьте меня в покое, — требует великан.
— Похоже, вы мне не рады, — замечает Хаммонд.
— Я не обязан с вами говорить, — взрывается великан. — И не обязан ничего объяснять.
Хаммонд закрывает бутылку с соком и убирает в холодильник. В нем почти ничего нет, только упаковка чеддера, немного увядшего латука и два бруска масла. Хаммонд захлопывает дверцу и видит, что великан плачет. Полицейский быстро отворачивается и смотрит в окно на задний двор. Двор пуст.
— В детстве я одно лето работал на вашего дедушку, — говорит Хаммонд. — Он чуть не свел меня с ума. Заставил рубить дрова до посинения, но это не самое ужасное. Он болтал без умолку, а я к такому не привык. Мои родители были глухими, мы разговаривали жестами. У меня голова шла кругом от его болтовни, прямо наизнанку выворачивало. У него был петух по кличке Примо. Когда ваш дед не разговаривал со мной, он разговаривал с Примо.
— Я знал Примо, — сообщает великан. Его голос похож на детский — тихий и слабый от плача. — А может, его правнука.
— На редкость сволочная была птица, — подхватывает Хаммонд. — Наверняка с полвека прожил.
Все это время великан держал в руке серебряную заколку. Он кладет ее на стол, но не может отвести глаз.
— Пойдем за ними, — говорит Хаммонд.
Великан озадаченно поворачивается к нему.
— Ты куда-то отнес куриц. Пойдем заберем их.
Великан смотрит на Хаммонда, понимает, что это не шутка, и достает из-под раковины пустой мешок для зерна.
— Я нарушу закон, — предупреждает он Хаммонда.
— Не нарушишь, — возражает Хаммонд — Я прослежу.
Они садятся в патрульную машину, едут на соседскую ферму, паркуются и ждут темноты. Затем бегут к дощатому забору — защите от бродячих коров — и падают на землю.
— Вперед, — командует Хаммонд Вест. — Я за тобой, с фонариком.
Великан проползает под забором. Мимо проезжает машина, освещая дорогу, и великан вжимается лицом в землю.
— Все в порядке, — говорит Хаммонд, когда свет фар исчезает вдали.
18
Кэш Джонни (1932–2003) — звезда кантри. Многие его произведения посвящены теме скорби, угрызений совести и покаяния.