Но ее сердце жило здесь, на этом острове, в стенах этого монастыря, где она просто радовалась росе в огороде, за которым помогала ухаживать сестре Марии, где все дни были похожи, где молитвенные песнопения возносились в чистой гармонии и так глубоко пронизывали ее счастьем, что из глаз ее текли слезы.
Аннализа не говорила вслух о своей уверенности в том, что рождена для того, чтобы занять место в этом монастыре, потому что было гордыней и грехом думать, что она знает желания своего сердца и свое место в мире лучше, чем отец. Она не решалась говорить о своей страсти с другими сестрами, хотя и подозревала, что они знали и стремились ей помочь. Дружеское плечо сестры Катарины, на котором она могла выплакаться в минуты отчаяния, ее ласковый, веселый голосок поддерживали Аннализу, укрепляя ее веру. Господь справедлив, он тоже знает о ее сокровенном желании. Неужели он накажет ее за гордыню и нежелание повиноваться воле отца?
– Мое место здесь! Пожалуйста, позволь мне остаться, – умоляла Аннализа.
Пение сестер на вечерне окутывало ее, обнимало, как теплые руки.
– Помоги мне, Господи!
Кассандра, утомленная утренней прогулкой, вернулась в свою комнату, чтобы вздремнуть. Лежа в постели, она смотрела через открытую дверь маленького балкона на зеленые холмы, походившие на груди, покрытые рукой неба. Ее одежда и волосы пахли морем, тело с непривычки ломило от обилия движений. К ее ногам прилип песок, хотя она и пыталась стряхнуть его до того, как лечь в постель. Позднее Кассандра пожалеет об этом, но сейчас ею овладели расслабленность, вялость, голову она положила на гору подушек с золотой бахромой.
Кассандра думала только о Бэзиле. Бэзиле, смеявшемся, полном жизни и счастья, когда он бегал в прибое с бездомной собакой. О Бэзиле, смотревшем на нее так печально и одновременно с такой жаждой, когда думал, что она спит. Бэзиле, нагнувшемся, но не поцеловавшем ее.
И он помолвлен. Помолвлен!
Кассандру ужасала сила обуревавших ее страстей. Чего же именно она хотела? Она думала о своих руках, зарывшихся в его блестящие волосы, о черных локонах, обвившихся вокруг ее пальцев, о его густых опущенных ресницах, о переносице, покрасневшей на солнце.
Кассандра пошевелилась, ее одежда прошуршала по атласу покрывала, когда она поворачивалась на бок. По вине своего мужа она никогда раньше не понимала, что такое желание. Она слышала слишком много сплетен, слишком много признаний в незначительных, изменчивых и поверхностных увлечениях. Она стала свидетелем того, как ее сестра Адриана оказалась замешанной в скандале, не понимая, почему та согласна была рискнуть всем ради мужчины.
Теперь, томясь от неудовлетворенности, Кассандра удивлялась, как ей прежде удавалось избегать этого чувства. Ей всегда нравилось флиртовать, она считала, что это льстит умным мужчинам. Но до сих пор она избегала вожделения.
Ее подруги говорили, что она постоянно сравнивает окружающих с отцом и братьями, что ее запросам не может соответствовать ни один мужчина. Возможно, это было правдой.
Правдой было и то, что с физической стороной любви ее познакомил человек с противоестественным и грубым вкусом. Воспоминания о его притязаниях защищали Кассандру от соблазна завести себе любовника после его смерти.
Но сегодня она почувствовала желание, пробившее брешь в ее страхе. Какая ирония – Кассандра воспылала страстью к человеку, который не мог помочь ей постичь ее!
Она нетерпеливо поднялась и вышла на балкон. Когда Кассандра облокотилась на каменные перила, ей вдруг захотелось, чтобы вернулся ее прежний Бэзил – одинокий поэт средних лет, присылавший тосканское солнце и океанские ветры в ее холодный городской дом в Лондоне, который привносил такую музыку и удовольствие в ее замкнутый мирок. Если бы она не приехала в Тоскану, она могла бы найти другое применение своей недавно открытой смелости: может быть, написать что-нибудь, что ей нравилось, или начать изучать что-нибудь доселе неизвестное. И с ней все еще был бы старый Бэзил. Чувствуя себя опустошенной, Кассандра уронила голову на руки. Как можно скучать по человеку, который никогда не существовал?
Но он существовал, в этом-то и было все дело. Кассандра испуганно вспомнила чувство предостережения и страха, которое она почувствовала, увидев его в первый раз. Наверное, вся эта затея с путешествием была их общей ошибкой. Возможно, все еще изменится, если она сократит свое пребывание здесь. Похоже, ей следует уехать.
Не домой – мысль о собственном садике, размеренной, тихой жизни и пустых салонных разговорах заставила ее содрогнуться. Может быть, отправиться в Венецию? Она уже заехала достаточно далеко, так почему бы и нет?
Кассандра поспешно выпрямилась, вернулась в комнату и принялась вынимать вещи. Сундук можно отправить позднее, сейчас она возьмет с собой только самое необходимое: пачку его писем, перевязанных лентой, гребень и щетку. Кассандра свалила вещи в кучу, едва позволяя себе думать и дышать.
В дверь постучали, и Кассандра неожиданно почувствовала, что дрожит. Она сложила руки и уставилась на дубовую панель, защищавшую ее от опасности, но ничего не ответила. Может быть, тот, кто там стоит, подумает, что она спит, и уйдет?
Постучали еще раз. Ее пальцы нервно сжались.
Под дверь просунули письмо, оно тихонько зашуршало.
Кассандра вскочила и поторопилась поднять письмо, ее руки так дрожали от страха и отчаяния, что она едва смогла его распечатать – на теплом воске виднелся отпечаток кольца Бэзила. Страницу испещрял его знакомый изящный почерк.
Кассандра!
На странице все еще только ты и я. Так как я знаю тебя и твою честность, то, знаю, что ты думаешь сейчас, что должна покинуть мой дом.
Я умоляю тебя – не уезжай. Останься только на день или два, как тебе будет удобно, но не уезжай сейчас, до того, как я покажу тебе корзину с небольшими сувенирами, которую я хотел отдать тебе, когда ты будешь уезжать. Пока я подарил тебе только сливы и море. Еще есть луна, праздник в деревне сегодня вечером и опера, которую я приберег напоследок, – богатая пища для твоего воображения. Есть еще вино, чтобы его пить, Кассандра, и смех, чтобы разделить его.
Пожалуйста, мой друг, останься ненадолго. Мы благородные люди, и наша встреча произошла в умах, правда? Мы ничему не позволим лишить нас этого…
Б.
Кассандра открыла дверь, сдерживая биение сердца, – он стоял там и ждал. Один взгляд его темных, печальных глаз привел ее в чувство. Кассандре страстно захотелось поцеловать его. От безрассудности этого желания уши ее запылали, и она быстро отошла к кровати, чтобы прикрыть собранные вещи.
– Бэзил, я получила большое удовольствие от вашего гостеприимства, но я думаю, что будет лучше, если я все-таки уеду сейчас.
Он обогнул большую кровать и поймал ее трепещущую руку.
– Завтра наступит быстро, если уж ты так решила, – сказал он. – Сегодня же позволь показать тебе деревню и праздник.
Он отпустил ее и улыбнулся. Кассандра поняла, что не хочет с ним расставаться. Даже сейчас, когда спокойствие окутывало его как плащ, когда было тщательно скрыто все, что он чувствовал на пляже, душа Кассандры устремилась к нему с одержимостью безумия.
– Бэзил, я…
– Тише! – Он медленно раскрыл ладонь и протянул ее Кассандре.
Обещание! Его ладонь была сильной, ее – мягкой и податливой, ей казалось, что их соединенные руки сейчас воспламенятся, такой пожар полыхал между ними.
– Только сегодняшний вечер, Кассандра, – тихо попросил он. – Еще несколько часов, и все.
Кассандра увидела в его глазах доброту и страсть. У нее мелькнула предательская мысль: зачем ей брак? Она хочет только иметь любовника. Почему бы не взять то, что нашла, и не оставить, прежде чем грех сделает их несчастными?