– Не знаю, – честно ответила Кассандра. Она вытянула руку: – Идемте, не будем больше говорить об этом.
У нее появилась идея.
– Есть еще одна вещь, которую я бы хотела обсудить. Мне хотелось бы получить ваш совет. Вы кажетесь такой мудрой для своего юного возраста.
– Буду рада выслушать вас, – ответила Аннализа. – О чем пойдет речь?
И Кассандра рассказала ей о своих сестрах Офелии и Клеопатре – блондинке и самой красивой женщине Лондона и о другой, прекрасной, как полночь, но мулатке и потому обреченной пережить разочарование в лондонском обществе.
С этого они перешли на другие темы, пока не стало совсем темно. Кассандра собралась уходить, размышляя о том, что ей хотелось бы познакомиться с этой умной и необыкновенной девушкой при других обстоятельствах.
К утру все могло бы разрешиться. Чтобы подавить предчувствие беды, Кассандра шагала все быстрее и быстрее, ее плащ развевался за ней. В своих действиях она руководствовалась любовью, настолько большой, что та не могла быть эгоистичной, и она находила в этом небольшое утешение.
Почему же она чувствовала себя так мерзко?
Бэзил занимался весь день поиском выхода из сложившейся ситуации. Он должен был продолжать защищать Аннализу, иначе не смог бы жить. Это означало, что Кассандра никогда не сможет стать его женой.
Но он не мог поверить, чтобы такая любовь посетила его лишь для того, чтобы исчезнуть. Ответ был, ему лишь нужно убедить Кассандру, что он правильный.
Подходя к ее дому, Бэзил весь извелся от ожидания. Он чувствовал себя легкомысленно глупым и радовался тому, что живет на свете.
Перед дверью дома стояла карета, и Бэзил увидел, как Кассандра выходит из дома, одетая в дорожное пальто фиолетового цвета. Он устремился к ней, не задумываясь о том, как это может выглядеть со стороны.
– Кассандра!
Она увидела его и застыла. Потом приказала слуге отнести багаж в карету и спокойно пошла навстречу Бэзилу. Он начал раздражаться – как она могла так умело прятать свои переживания? Так просто то любить, то бросать его?
– Куда ты бежишь, Кассандра? – резко поинтересовался он.
– Мы не можем обманывать твою жену, Бэзил. Я не вынесу этого греха.
– Мы никого не обманываем! Ты знаешь это, ты слышала об этом от нее самой. Я не сплю с ней. Она не стала моей женой на самом деле. Я женился для того, чтобы защитить ее, и буду продолжать защищать. Но ты… – Он взял ее за руку. – Ты моя настоящая жена, и тебе это тоже отлично известно.
– Так что ты предлагаешь, Бэзил?
– Ты вдова. Я связан семьей с женщиной, которая никогда не будет мне настоящей женой. Наша ситуация столь обычна, что выхода нет. Кто сможет нас в чем-то обвинить?
– Ты хочешь, чтобы я стала твоей любовницей.
– Мне не нравится это слово – оно слишком грязное. А наша встреча – нечто совсем другое.
Она убрала руку и покачала головой:
– Еще до того как спросить, ты знал, что я не соглашусь на это.
Бэзил заметил, какие усилия она прилагает, чтобы оставаться спокойной.
– Я не стану твоей любовницей, Бэзил, в глубине души ты всегда понимал это.
Бэзил закрыл глаза: да, он всегда знал об этом.
– Уходи, Бэзил, – сказала Кассандра.
– Не делай этого, останься, – умолял он.
– Я не настолько сильна, чтобы просто смотреть на тебя, Я уезжаю ради нашего спокойствия.
Бэзил чувствовал себя оскорбленным.
– Ответ есть, Кассандра, должен быть.
– Да, – сказала она, натягивая перчатку, – тебе надо вернуться в Италию.
Он упрямо набычился:
– Я этого не сделаю.
Кассандра молча повернулась и торопливо пошла к карете, слуга помог ей сесть в нее. Проезжая мимо, она даже не взглянула на него из окна.
Глава 18
Бэзил вернулся домой пешком, пытаясь изгнать обуревавших его демонов гнева и неудовлетворенной страсти. Когда он поднимался по лестнице собственного дома, упрямство и гнев уже улетучились, остались только беспокойство и сомнение в нормальном состоянии собственного рассудка.
С их первой встречи все пошло наперекосяк. Им овладело безумие.
Разрастающаяся страсть, музыка и красота заставили его жить словно юноша – не задумываясь о последствиях своих поступков. Бэзил нахмурился, вспоминая, как мчался вниз по холму, чтобы в первый раз поцеловать ее в фруктовом саду.
Он вспоминал и то мгновение, когда увидел ее на дороге, пролегавшей внизу, как сверкали на солнце ее волосы, а лицо было столь красиво, что у него чуть не остановилось сердце. Уже тогда он знал все.
Ему следовало отослать ее в первый же день. Тогда они все еще писали бы друг другу. Он все еще улыбался бы, читая ее письма, и писал свои. Они не испытывали бы сейчас всех этих страданий, если бы у него хватило мужества отослать ее прочь в первый же день. Но тогда они не познали бы радости! Радости, от которой жизнь стала казаться бесценной. Радости, которая осветила ее лицо и тело. Даже сейчас он видел, как се изменило знакомство с ним – она стала сильнее, смелее, в ней было больше жизни. Бэзил забрал ее демонов и подарил ей смелость, необходимую для достижения подлинной свободы.
Значит, он был всего лишь пешкой в игре, в которую играл Бог? Он был всего лишь орудием?
Нет! Потому что в эти же дни рождались и стихи. Может быть, и это было частью Божьего замысла: предоставить ему возможность писать красивые стихи, чтобы продвинуть его еще дальше вперед – к совершенству. Кассандра стала его музой.
Но что будет теперь? Что?
Придя домой, он с удивлением заметил, что в гостиной Аннализы все еще горел свет. Он остановился в дверях и увидел, что она склонилась над вышиванием при слабом свете свечи. Ее волосы были заплетены в длинную черную косу, спадавшую через плечо, он понял, что никогда прежде не видел всего богатства этих волос. Он подумал, что они очень красивы.
Аннализа не обрадовалась его приходу, или, может быть, ему так показалось? Ее лицо было бледным, под глазами залегли тени.
– Что-нибудь случилось? – спросил он.
– Нет. А что-то должно было случиться?
Он слегка улыбнулся.
– Здесь слишком темно для вышивания. Ты будешь щуриться как колдунья, когда состаришься.
– Я всего лишь размышляла, вышивание помогает мне думать.
Он сел в кресло рядом с ней, радуясь тому, что есть что-то, чем можно занять ум.
– Думать о чем?
– О многом.
Аннализа опустила вышивание на колени.
– Почему я сижу здесь, а не в своей комнатке в монастыре Святой Екатерины? Разве я когда-нибудь мечтала побеседовать с английской королевой? – Она сделала паузу и пристально посмотрела на мужа. – Еще мне было интересно, что ты думаешь об этом. Я никогда тебя не спрашивала.
В его груди шевельнулось нечто предостерегающее.
– Ты имеешь в виду что-то определенное?
– Нашу договоренность.
Бэзил вскочил:
– Я не думаю об этом.
Он прошел через всю комнату к буфету, на котором стоял графин с портвейном, и налил себе вина.
– Ты недовольна?
– Нет. Мне кажется, что ты недоволен.
Бэзил пил так, чтобы обжечь себе горло и выжечь свой грех.
– Наверное, нам стоит вернуться в Италию, – сказал он, отважно наливая следующий стакан. – Тебе бы этого хотелось?
– Конечно, но готов ли ты вернуться так быстро?
– Да.
Он убежит от искушения. Через год, когда все успокоится, когда он привыкнет ко всему, он опять начнет писать Кассандре.
Они не обязаны ничего забывать. Он будет благополучно жить в Тоскане, а она останется в Англии, и их любовь будет отражаться только на бумаге.
Бэзил закрыл глаза. Он не слышал, как Аннализа встала, и вздрогнул, когда она дотронулась до его руки.
– Бэзил?
В ее голосе было нечто, чего он никогда прежде не слышал. Он открыл глаза, посмотрел на нее и увидел в ее глазах робкое предложение.
Она приподнялась на цыпочки и поцеловала его в губы. Это был сухой, целомудренный, холодный поцелуй. Поцелуй ребенка.
И хотя Бэзил почувствовал ее налитую грудь, ее приглашающую улыбку и дрожь тела, единственной его реакцией на это был ужас, как будто его поцеловала сводная сестра.